Путь к вершине
Шрифт:
Раз мы уж заговорили об откликах, позволю себе заметить, что каждая уважающая себя редакция районной газеты всегда держит в запасе шесть-семь постоянных «откликал», в любое время готовых «горячо поддержать» или «гневно осудить». Для этих целей, как правило, достаточно располагать всего одним поэтом (если такового нет, сгодится и прозаик, желательно пишущий для детей и юношества), одним инженером-программистом, одной воспитательницей детского дошкольного учреждения и тремя-четырьмя представителями массовых рабочих профессий. В идеале, конечно, «откликалы» должны различаться
В году так шестьдесят седьмом тогда еще молодой, но уже подающий надежды литсотрудник Толик Бескорыстных получил задание написать репортаж об открытии нового цеха по производству сибирских пельменей. А заодно поручили ему передать отклик на речь, которую произнес накануне на коллоквиуме сотрудников городского вычислительного центра, начинавший делать первые шаги на славном поприще Василий Данилович Гамов. Приехал Толик на пищекомбинат, быстренько осмотрел «просторный светлый цех, где труд будет в охотку», но представителей массовых рабочих профессий в нем не обнаружил. Огорченные отсутствием на тот момент сырья, они уединились в душевой, где самозабвенно предавались лузганью семечек.
Огорчился было Толик, что редакционное задание может оказаться под угрозой срыва, но тут же вспомнил, что при входе на комбинат смерила его профессионально любопытным взглядом молодая дебелая вахтерша. «А что? — подумал он. — Вахтеры — это ж самая что ни на есть массовая профессия». И решительно направил шаги к проходной.
Ефросинья долго не могла уразуметь, чего от нее хотят, но когда поняла, что никакого обременения ее скромному уму требуемый отклик в газету не принесет, махнула рукой:
— А чего там! Валяйте! Мы своей прессе завсегда доверяем. Вас же специально обучали, как половчее отражать мнение рядового трудящего. Только вы уж постарайтесь, чтобы мои слова шли от сердца, чтобы чувствовалось, что я натуральным образом взволнована и гражданская моя совесть не дозволяет мне помалкивать, когда свершается очередное эпохальное событие. А что касается энтих ЭВМ, то я так кумекаю, что без них ни в жисть не решить тех грандиозных задач, которые поставила перед нашим городским хозяйством научно-техническая революция.
«Лучшей кандидатуры на роль откликалы я не найду!» — обрадованно подумал Толик, но все же решил задать еще несколько тестов на гражданскую сообразительность.
— Ваше отношение к силам зла, воинствующим мракобесам, воротилам большого бизнеса?
— Гневно осуждаю их происки, которые обречены на провал.
— А что вам больше по душе — суровый реализм, воспевающий пафос созидания, или формалистические выкрутасы, смакующие некоторые наши временные упущения?
— Ох, чует сердце, что в энтих выкрутасах, как вы выражаетесь, ничего путного быть не может, одно баловство.
— Так разрешите тогда, уважаемая товарищ Дубравина, — патетически воскликнул Толик, — зачислить вас в наш рабкоровский
— Раз надо, я завсегда согласна. Только чтоб ни одного слова супротив народных интересов от моего имени пропечатано не было.
— Это уж будьте спокойны, — заверил Бескорыстных. — Вам придется откликаться лишь на события, которые будут продиктованы исключительно интересами трудящихся нашего города, а остальные прочие, сколько бы их ни случилось, мы откликами не подкрепляем…
По правде говоря, когда в «Вечернем звоне» стали появляться заметки за подписью Е. Дубравиной, кое-кто отнесся недоверчиво к ее авторству. Но так как поддерживала она всегда именно то, что надо было поддерживать, и ругала именно то, что надо было ругать, да и говорить вскоре стала теми же газетными словами, то даже записной скептик слесарь-наладчик сосисочного цеха Леонтий Михеевич, он же, если не забыли, Папа Римский, вынужден был почесать в затылке:
— Шут его знает, может, и сама Фроська сочиняет. Опять же, чего ей не сочинять? Сидит себе в тепле да посапывает в обе ноздри.
А по прошествии некоторого времени на комбинате даже стали гордиться своей рабкоршей:
— Читали, как наша Фроська разделала Барри Голдуотера? Небось до самых печенок проняла реакционного сенатора!..
— Правильно Фроська пишет, что линия горисполкома на реконструкцию бани отвечает чаяниям народа…
— Ну, Ефросинья, ведь в самую точку попала! И впрямь от лузганья семечек мужские достоинства ослабевают. А мы-то еще сомневались, чего это управление торговли приняло решение продавать их не больше двух стаканов в одни руки…
Правда, после вышепроцитированного Фросиного отклика прежнее сомнение ненадолго вернулось к Пане Римскому.
— Прочитал твою статейку, Ефросинья Романовна, — издалека начал он. — Крепко написала. По делу. Только какая же ты, скажи на милость, кормящая мать, если твоему Пашке уже третий десяток пошел?
— Так все равно же обалдуй до сих пор на моей шее сидит, — просто объяснила скромная выразительница общественного мнения…
Боюсь, как и Папу Римского, иного скептически настроенного читателя давно уже гложет сомнение: а во всем ли можно доверять автору? Вот откуда ему, к примеру, известны некоторые тонкости газетной кухни?
Самокритично признаю: вопрос поставлен совершенно справедливо, и уже в следующей главе постараюсь исправить свое упущение. Хотя должен предупредить: удовлетворение законного читательского любопытства о скромной персоне автора неминуемо уведет наш рассказ в сторону и когда-то еще удастся вернуться к серому хищнику, о котором, признайтесь, вы уже начали подзабывать?!
ГЛАВА IV
Работница прилавка повышает голос. Еще одна ячейка государства. Пример интеллектуального самопожертвования. Нобелевский комитет на прежних позициях. Понурое молчание. Что известно о заботах губернатора Фиджи. Ваш покорный слуга