Путь к Золотистой

Колчанов Артем

Но неделя всё же прошла. И вечером седьмого дня я отыскал капитана:

– Неделя закончилась, капитан, мне пора в анабиоз.

– Вик, - сказал он в ответ, в экипаже все теперь называли меня этим моим сокращённым именем, - тебе что, не понравилось здесь? Скучно? Неинтересно? Или ещё что?

– Наоборот, дядя Артур, мне совсем не скучно и даже очень интересно. И поэтому я и должен уснуть. Я самому себе обещал.

– Ну, что же, пусть будет так, - сказал он, поняв, что решение я принял уже окончательное, - идём.

Кабинка внутрикорабельного лифта опустила нас на пять ярусов вниз, к медотсеку. В медотсеке была дверь, за которой я ещё ни разу не был. Капитан открыл её и жестом пригласил меня войти. Внутри, на небольшом

возвышении, стояли в ряд десять стационарных анабиозных капсул: Половинка лежащего цилиндра с толстой прозрачной крышкой и массивным непрозрачным основанием. На основаниях, выходящих в проход, были небольшие панели управления. Капитан щелкнул переключателем на ближайшей капсуле и над панелью засветился небольшой неяркий экран, на котором появилась надпись: "Капсула исправна и готова к использованию".

– Это автоматическая анабиозная капсула, - сказал капитан, - в ней можно отправиться в анабиоз без посторонней помощи. Обращаться с ней очень просто. Вот с этой панели задаются условия пробуждения, в частности время. По этим условиям автоматика разбудит находящегося в капсуле человека, но пробуждение можно включить и вручную. Вот здесь, - капитан открыл узкую дверцу на стене, - оставляют одежду, хотя конечно можно ложиться и в ней, но это не рекомендуется правилами. Видишь, в капсуле справа совсем маленькая панель управления. Достаточно лечь в капсулу и нажать голубую кнопку, дальше автоматика самостоятельно выполнит все необходимые действия. Ну вот, вроде бы и всё, когда захочешь, сможешь отправиться в анабиоз самостоятельно.

– А зачем тогда, кроме голубой, ещё две кнопки?
– спросил я, разглядывая панель в капсуле.

– Жёлтая кнопка - анабиоз без условий, то есть до тех пор, пока кто-то не разбудит. Ну а красная - отмена нажатия двух других, то есть, если успеешь, то можешь передумать и не уходить в анабиоз. Ещё есть вопросы?

Я отрицательно мотнул головой, больше вопросов у меня не оставалось.

– Ну, тогда оставляю тебя одного.

Сказав это, капитан вышел, оставив меня один на один с анабиозными капсулами. Сначала я внимательно прочитал выгравированные на основании капсулы инструкции по её использованию, хоть ненамного оттягивая анабиоз, потом всё же решился. Условием своего пробуждения я поставил время - за двое суток до прибытия "Иглы" на Землю. Потом, не торопясь, повесил одежду в шкафчик. Ещё раз осмотрелся, помещение анабиозного отсека было выполнено в тёмных тонах, освещение было неяркое, создававшее иллюзию позднего вечера. Оставшись в одних только трусах и тяжело вздохнув, я лег в капсулу. Ещё несколько минут промедлил, окончательно решаясь, и только после этого нажал на голубую кнопку. С лёгким клацаньем защёлкнулась крышка, а я начал впадать в ледяное оцепенение, словно бы погружался в ледяную воду. Я испугался этого, холодного, страшного, как могила, сна, но ничего сделать уже не успел, уснув сном, в котором не бывает снов.

Глава вторая: Пленники Пустоты

Выход из анабиоза я перенёс тяжело, но он ни для кого не бывает лёгким. Непросто возвращаться к жизни после пусть временного, но всё же небытия. Но в себя я сумел придти довольно быстро. А первое, что увидел, открыв глаза, то, что рядом с капсулой стоял капитан. Но, если сказать честно, узнал я его не сразу. Он очень похудел, на лице резко и угловато выступили скулы, а кожа стала болезненно-бледной. Как только я его узнал, сразу же спросил с нешуточной тревогой:

– Что случилось? Вы нездоровы?

– Не всё так просто, Вик, не всё здесь так просто… - Голос у капитана был тихий и усталый, - Вот что, стажёр, сейчас ты приведёшь себя в порядок, потом позавтракаешь. Я буду ждать тебя в главной рубке, постарайся не задерживаться.
– Сказав это, капитан, сильно покачиваясь, вышел из анабиозного отсека.

В тот момент я ещё совсем ничего не понимал, хотя то, что на корабле

творится что-то неладное, чувствовалось определённо и однозначно. Я постарался вспомнить инструкции по анабиозу и, действуя согласно им, растёр свои закоченевшие мышцы. От этого почувствовал себя немного лучше и сумел подняться на ноги. Повернулся, чтобы достать из шкафчика одежду… И то, что я увидел, повергло меня в такой ужас, что я буквально оцепенел. Из десяти анабиозных капсул, что стояли здесь, восемь оказались заняты. Весь экипаж лежал в них, только за исключением капитана и пилота Миши. Измождённые и искажённые болью лица, открытые, ничего не видящие глаза… А над каждой капсулой горит холодный жёлтый огонек бессрочного анабиоза. Как только я смог побороть оцепенение, схватил одежду и, одеваясь уже на ходу, понёсся в главную рубку. Я должен был без промедлений узнать, что же здесь творится, что произошло, что за ужас поселился на корабле.

Капитан оказался не в рубке. Он стоял, привалившись спиной к стене, в десятке шагов от неё:

– Ты уже всё видел?
– спросил он и, не дожидаясь ответа, попросил, - помоги мне добраться до своего места, я болен и сильно ослаб, но это не заразная болезнь.

Я помог ему опереться на меня и снова спросил:

– Что здесь случилось?

– Об этом чуть позднее, - мы вошли в рубку, и я помог капитану сесть в кресло. Капитан дышал очень тяжело, но всё же найдя в себе какие-то силы, сумел улыбнуться, - Миша, посмотри, Вик пришел.

Сидящий в кресле пилот никак не отреагировал на эти слова. И мне в этот момент показалось, что он вообще не дышит. Капитан тут же, очень поспешно, надел на себя пилотский шлем и только тогда сказал:

– Вик, посмотри, жив ли он?

Я взял пилота за руку и нащупал пульс, он был хоть и слабый, но ровный:

– Живой.

– Он сдал намного сильнее меня. Мы здесь ничем не сможем ему помочь… Сможешь положить его в анабиоз?

– Постараюсь.

– Действуй. Безусловный анабиоз. Он уже достаточно намучился.

Пилот неожиданно оказался совсем лёгким, словно мальчишка, а не взрослый человек. Будь я в своём обычном состоянии, то донёс бы его до медотсека играючи. Но последствия анабиоза ещё давали себя знать, и всё получалось у меня только с немалым трудом. Но я сумел дотащить Мишу до капсулы и уложить внутрь. Одежды снимать не стал, ибо все, кто сейчас лежали в капсулах, были одеты. Но когда я уже собирался нажать жёлтую кнопку, Миша очнулся и открыл глаза.

– Всё будет хорошо, - сказал я, потому что ничего другого просто не мог сказать.

Как ни странно, он меня узнал, едва заметно улыбнулся, подмигнул и беззвучно, одними губами, сказал:

– Спасибо, Вик. До свидания, стажёр, держись.

Я нажал на жёлтую кнопку и, как только крышка захлопнулась, побежал обратно в рубку.

– Он в анабиозе, - сказал я капитану, - а теперь всё-таки объясните мне, что произошло на корабле.

– Спасибо за Мишу… Садись, сейчас я постараюсь объяснить всё, что случилось со звездолетом. Слушай и запоминай, во второй раз я это уже не расскажу… - капитан вздохнул и начал.
– До Земли оставалось пятнадцать дней полёта. "Игла" шла в Пустоте через её особое стабильное возмущение, которое мы называем "Фиолетовым Зонтиком". Тогда и произошла авария, которую все мы считали невозможной, принципиально невозможной. Распад пространства-времени в камере до предела нагруженного шестого эстрона стал неуправляемым. Только реакция кибермозга помогла избежать взрыва мощностью в пару новых звёзд, он остановил эстрон. Но никакой реакции ни человеку, ни кибермозгу не хватило бы, чтобы на неисправной энергоустановке выйти в нормальное пространство или просто удержаться на курсе, - капитан ненадолго замолчал, а потом продолжил, - из-за нехватки энергии пространственный двигатель вышел из режима и остановился, а корабль находился в серьёзно искажённой Пустоте "Фиолетового Зонтика".