Путь к звездам. Из истории советской космонавтики

Александров Анатолий Андреевич

— А зачем нужно очень много песка? — удивился Филиппов.

— Песка надо много для того, чтобы в случае ветреной погоды он висел в воздухе и в трех шагах ничего не было видно. Желательно, чтобы песок присутствовал в борще и в котлетах. Это надо для того, чтобы ты помнил — дома тебя ждет жена с вкусным обедом. Если найдено такое «идеальное место», то, значит, оно вполне подходит для космического полигона.

— За рубежом поступают таким же образом? — заинтересовался режиссер Косенко.

— А как же? — на полном серьезе подтвердил Феоктистов. — Свой главный космодром американцы построили на мысе Канаверал, у самого моря. Французы два

своих космодрома построили в песках Сахары. Так что, дорогие коллеги, будьте довольны уже тем, что нам не приходится в течение нескольких суток добираться на полигон в Якутию или на Камчатку.

Прилетев на Байконур, Королев сразу же определился с датой старта — 9 марта. Вместе с собачкой Чернушкой в полет впервые отправлялся манекен человека. В его груди, животе и ногах были закреплены клетки с крысами, мышами, а также препараты с культурой ткани и микроорганизмов. На этот раз не создавались искусственные условия и для Чернушки. Собачка не имела отдельной герметической кабины с питанием, регенерационной установкой и индивидуальной вентиляцией. Она находилась в обычной клетке, помещенной на месте «космического гастронома» — шкафчика с продуктами питания для космонавта. Королев и Яздовский посчитали такое размещение Чернушки допустимым, поскольку ее полет планировался не на сутки, как у Белки и Стрелки, а всего на сто минут, на один виток вокруг Земли.

И все же некоторая тревога за жизнь «орбитальной путешественницы» сохранялась. Без всяких предосторожностей ей предстояло дважды выдержать большие перегрузки при взлете и при входе в атмосферу на спуске, а также невесомость. Чернушка впервые приземлялась вместе с кабиной, а не катапультировалась, как ее предшественницы.

В просторной чистой комнате специалисты в белых халатах вскрыли большой опломбированный ящик, вынули из него манекен и усадили его в кресло пилота. С первого свидания за ним закрепилось прозвище «Иван Иванович». Одет он был в ярко — оранжевый костюм, белый гермошлем, голубые перчатки и высокие шнурованные ботинки. Необычная одежда придавала манекену истинно космический вид. Одетый в костюм космонавта и посаженный в катапультирующееся кресло, он оставлял весьма неприятное впечатление неподвижностью своих стеклянных глаз и простоватым застывшим лицом.

Голова «Ивана Ивановича», туловище, руки и ноги — все было покрыто синтетическим материалом. Он обладал крепостью, эластичностью и сопротивляемостью, близкими к параметрам человеческой кожи. Его руки, ноги и шея двигались в шарнирных сочленениях с определенным усилием. При возвращении с орбиты манекен катапультировался и приземлялся самостоятельно.

Утро 9 марта шестьдесят первого получилось исключительно волнительным для Главного конструктора. Он бодрился на людях, но сомнения в безусловной надежности техники все-таки сохранялись… Однако время летело быстро. Вот ракета с кораблем уже доставлена на старт. Обязательные генеральные испытания перед полетом прошли без замечаний. Но и это не успокаивало Королева. Он то и дело появлялся на пусковой площадке, уточнял нужные вопросы у стартовиков, удалялся на командный пункт и снова возвращался к ракете. И снова находились у Сергея Павловича вопросы то к конструкторам систем, то к полигонщикам.

Прошли пятиминутная и минутная готовности. Последовала команда Главного конструктора: «Подъем!» И мощная «семерка», стремительно набирая скорость, унесла ввысь блестящий шар с «Иваном Ивановичем» и Чернушкой на борту. Тотчас ожил наблюдательный пункт космодрома.

Там фиксировались поступающие с орбиты радиосигналы и телеметрия. Все долгие сто пятнадцать минут полет продолжался строго по программе. Главный конструктор затаенно ждал эпилога — «мягкой посадки». Она прошла на «отлично». Вполне удовлетворительно перенесла полет и приземление Чернушка. Сергей Павлович сделал окончательный вывод: «Система „Восток“ полностью подготовлена к орбитальному полету человека!» Такого же мнения был и теоретик космонавтики академик Келдыш. Он согласился с Королевым.

Вывод был сделан. Он не обязывал Сергея Павловича готовить и производить новые запуски. Но Главный конструктор действовал последовательно и ответственно. 10 марта им принимается решение о… подготовке к запуску следующего «Востока». Без человека. Программа пятого корабля — один виток. Экипаж — «Иван Иванович» и собачка Звездочка. Их сопровождение то же самое — крысы, мыши, препараты с культурой ткани, микроорганизмы.

Вечером 12 марта Королев вернулся в Москву и всецело окунулся в организационные дела. Пошли различные согласования и утряски. В субботу, 15 марта, он появился в Звездном, встретился с руководителями Центра подготовки и космонавтами. Весь вид, бодрый разговор Главного конструктора вселял уверенность в безусловный успех дела.

— Ну что же, Николай Петрович, машину я практически полностью подготовил, теперь дело за тобой, — сказал Королев, пожимая руку Каманину.

— Прежде всего, я поздравляю тебя, Сергей Павлович, с замечательным успехом, — улыбнувшись, сказал в ответ Каманин и добавил: — Правда, мы тоже не сидели здесь сложа руки. Продолжаем тренировки, изучаем полетную инструкцию.

— Очень хорошо, Николай Петрович. Но как ты смотришь на то, если последний тренировочный пуск на Байконуре мы покажем «ударной шестерке» космонавтов?

— Когда он намечен, Сергей Павлович?

— На середину последней декады марта.

— Я поддерживаю идею, но вопрос необходимо согласовать с Главкомом Вершининым… Его согласие необходимо.

— Так и решим. Ты доложишь о моем предложении Константину Андреевичу, а я согласую вопрос в правительстве с Устиновым и в ЦК партии с Брежневым.

— Договорились, Сергей Павлович, — сказал Каманин и тут же переменил тему разговора: — Что скажешь о космической подготовке американцев? Не боишься, что через неделю они окажутся на околоземной орбите впереди нас?

Главный конструктор категорически отмел последнее предположение генерала Каманина:

— Теперь не боюсь, Николай Петрович. Кстати, после долгой раскачки руководители проекта «Меркурий» отобрали троих претендентов из военных для полета на ракете «Редстоун».

— Я тоже читал эти сообщения в газетах, Сергей Павлович, — подтвердил Каманин. — Самый молодой из них, капитан Гриссом, ровесник Павла Беляева, тоже летчик-истребитель. Так что в каком-то смысле мы идем параллельными дорогами.

— Не совсем, Николай Петрович, — возразил Королев. — Их «прыжок» по баллистической траектории на высоту чуть больше сотни километров, строго говоря, нельзя считать космическим полетом. Таковым является только орбитальный полет. Лишь таким путем можно будет в дальнейшем решить задачу освоения человеком околоземного пространства. Подскок в стратосферу ничего существенного практически не решает.

— Значит, запуск пятого корабля-спутника — это твоя генеральная репетиция перед запуском человека, Сергей Павлович? — уточнил в конце разговора Каманин.