Путь к звездам
Шрифт:
Бутару поблагодарил его за скорость, с которой он работал. Затем направился к другим членам экспедиции и произнес самым спокойным голосом, несмотря на охватившее его волнение:
— Друзья, готовьтесь к приземлению.
Весь экипаж ракеты находился на своих постах. Инженер Чернат сменил Матея у щита управления, чтобы дать ему возможность руководить операциями при высадке.
Сквозь нижний иллюминатор теперь виднелась ясно и во всех подробностях поверхность малой планеты, усеянная огромными булыжниками и скалами,
Вид этой застывшей пустыни действовал на всех подавляюще.
Заметив это, Матей попытался подбодрить своих спутников:
— Вот увидите, как счастливо мы заживем здесь через несколько дней, когда устроим все «по-хозяйски».
— Во всяком случае, — заметил Скарлат, — следует признаться, что эта пустыня совсем не привлекательна.
— Пустыня!.. Да какая же это пустыня? — возмущенно воскликнул профессор Добре. — Вот, когда мы разобьем здесь мою теплицу, тогда уж вы, наверное, скажете, что это не «пустыня», а цветущий сад, рай! Конечно, если вам будет угодно и если вам позволит ваш… дух противоречия.
— Внимание, мы приземлимся через несколько секунд! — возвестил Чернат.
Когда они были метров в 25 от поверхности, Матей Бутару нажал на кнопку, и нижний иллюминатор закрылся. Немного позже инженер остановил и вспомогательные двигатели.
«Дерзновенный» осторожно спустился на астероид. Все шесть ракет приземлились одновременно. Никто не почувствовал ни малейшего толчка. Астронавты надели защитную одежду и утяжелили обувь, вложив в нее тяжелые свинцовые стельки.
Затем, надев на себя резервуары с кислородом и аппараты для радиосообщения, все направились к шлюзовому отсеку.
Высадка была закончена всего несколько минут тому назад. Астронавты столпились вокруг Матея и с затаенной тревогой разглядывали острые контуры скал, странно выделявшиеся на фоне неба.
Все чувствовали необходимость в движении, в каком-нибудь хоть ничтожном изменении обстановки. Но на всем лежала печать той же неподвижности. Голос Бутару нарушил тишину и вернул всех к действительности:
— Какого вы мнения насчет прогулки к северному концу Коперника? Я думаю, что никто не имеет ничего против! Прошу вас всех быть очень осторожными. Идите цепочкой один за другим. Избегайте резких движений, которые могут быть роковыми для нас. Каждый шаг, сделанный с некоторой поспешностью, может нас увлечь на головокружительную высоту… Ну, а теперь пошли к тому бугру, который так ярко сверкает вдали.
Взглянув в направление, указанное руководителем экспедиции, исследователи увидели в каких-нибудь 400–500 метрах от них небольшой холм, который ослепительно горел на солнце.
Следуя за Матеем Бутару, вся группа двинулась вперед, вздымая на каждом шагу целые столбы серой пыли.
Инженер Чернат остался около «Дерзновенного». Он заботливо осмотрел
Наши путешественники медленно и очень осторожно продвигались вперед. Теперь они лучше понимали предупреждение Бутару. Вследствие очень малой силы притяжения у них было впечатление, что они ступают по мягкому, как пух, исключительно эластичному каучуковому ковру. Поверхность планеты пружинила на каждом шагу, угрожая подбросить их в космическое пространство. Поэтому они избегали подымать ноги и шли, волоча их по почве. Им то и дело приходилось перешагивать через камни, резко заостренные формы которых невольно удивляли глаз. Среди них не было ни одного более округлого, потому что здесь их никогда не омывала вода. Если кому-нибудь случалось задеть камень ногой, он взлетал на большую высоту, увлекая за собой целую тучу камешков, которые затем медленно сыпались сверху, как в фильме, заснятом с замедлителем.
Многие горные породы отличались металлическим блеском, а иные сверкали, как кристаллы, и Анна Григораш разъясняла своим товарищам, что здесь приходится иметь дело с металлами, металлическими сплавами и кристаллами, из которых, вероятно, состоит главная масса планеты.
Местами перед ними вырастали иглообразные, похожие на сталагмиты, вершины до 10–15 метров вышины. Им часто приходилось обходить такие препятствия и глубокие овраги.
Пейзаж удивлял четкостью контуров. Тени были невиданно резки. Вследствие отсутствия атмосферы, здесь не существовало полутонов.
Над головами астронавтов расстилалось черное, как уголь, небо и на нем ярко сверкали Солнце, Луна и звезды. Земной шар казался отсюда огромным серпом, а Луна — гораздо меньше его — виднелась как половина серебряного диска.
После получасового пути исследователи дошли до какого-то почти цилиндрического образования, ослепительно сверкавшего под лучами Солнца. Это и был тот бугор, который Матей наметил как ориентир.
Пока Аполодор Динкэ производил киносъемку пейзажа, Анна Григораш вынула нож, всегда висевший у нее на поясе, и ловко сняла целый слой скалы. Обнажившаяся поверхность еще ярче засверкала на Солнце.
— Чистое, серебро, — определила немного спустя Анна.
Исследователи обошли серебряный холм, который имел метров 10 вышины, и отправились дальше. Стоял палящий зной. Скарлат взглянул на металлический термометр, который он постоянно носил на руке, вместе с часами. Термометр показывал 89°. Но холодящая жидкость, которая циркулировала между слоями защитной одежды, сохраняла в ней постоянную, приятную температуру.
Матей Бутару шел на 3–4 метра впереди других. Он только что миновал бугор, как вдруг астронавты увидели, что он куда-то проваливается.
— Матей, что случилось? — крикнула Анна Григораш, стараясь одним прыжком добраться до него.
— Не пугайтесь! — послышался голос молодого руководителя. — За холмом был провал, которого я не заметил. Я падаю, но так медленно, что только через несколько десятков секунд смогу опереться руками на края ямы, чтобы выбраться из нее.
Между тем к месту «катастрофы» подошли и другие.
«Падая», Матей Бутару успел вынуть электрический факел и осветить дно провала.
— Да здесь больше сорока метров глубины, — заявил он.