Путь Кланов
Шрифт:
– Брось ты. Мы все одинаковы. Остальные тоже должны это понимать.
– Черта с два! Мы разные, слышишь, разные. Я всегда это замечала. Подозреваю, что и в других сиб-группах то же самое.
– Ты о чем?
– У нас общий генный пул. Мы слеплены из одного генетического материала, следовательно, мы должны быть почти одинаковыми. А посмотри, мы же все разные. И не только внешне: таланты и способности у нас у всех разные. И наклонности. Нам ведь что говорят? Что наши генные родители – лучшие из лучших воинов, из Бессмертных. Нам говорят, что в нас их гены и мы должны совмещать в себе лучшие черты генных родителей. Что как воины
Пери оглянулась по сторонам, будто пытаясь именно здесь найти ответы на ею же поставленные вопросы. Остальные кадеты спали.
– Знаешь, меня всегда исключительно занимал этот вопрос. Теперь, раз я окажусь в компании ученых, у меня появляется реальная возможность заняться его исследованием вплотную...
Она осеклась. Воцарилось напряженное молчание. Эйден лихорадочно думал, что ей сказать. Надо как-то подбодрить Пери, утешить. Однако, как назло, ничего не приходило на ум. Эйден замечал, с каким трудом выдавливал он из себя слова каждый раз, когда надо было кого-то утешить, подбодрить, дать совет. К тому же Эйден не умел прощаться. Никто из сибов не умел. В их мире это было не принято, казалось неестественным. В их мире. Если бы не Глинн в свое время с ее историями про героев других культур, то они и по сию пору считали бы свой образ жизни и обычаи единственно возможными. У Пери, похоже, были те же трудности, она тоже не умела прощаться, потому что просто проговорила:
– Ладно, Эйден. Спи дальше. Один черт, мы не найдем сейчас подходящих слов, пусть мы и росли вместе, и всегда были рядом. У остальных было то же самое, когда им приходилось уходить. Потому-то они и уходили, не попрощавшись.
Эйден кивнул и откинулся на подушку. Тень исчезла, затем снова вернулась.
– Эйден?
– Да.
– Ведь ты мог убить меня тогда, помнишь? Я была у тебя на прицеле и ничего бы не смогла сделать, и ты это знал. Почему ты колебался?
– Я не был уверен. Мне казалось, что это неправильно – взять и убить тебя. Поэтому и не убил.
– Ну и зря.
Тень снова исчезла. И больше не возвращалась.
Утром обнаружилось, что Пери нет, койка ее пуста и аккуратно заправлена. Никто из сибов ничего не сказал по этому поводу. С минуту Марта стояла и смотрела на пустую койку, но о чем она думала в этот момент, так и осталось загадкой.
Вскоре явилась Сокольничий Джоанна. Ударом ноги распахнув настежь двери барака, она встала на фоне светлого проема и голосом, в котором угадывался отдаленный намек на приветливость, заявила, что настало время вычистить и вылизать барак внутри и снаружи. Это казалось странным. Джоанна никогда не снисходила до подобных вещей. Сибы сами поддерживали чистоту в своем жилище, и, должно быть, Джоанну порядок устраивал. Группа инстинктивно почувствовала приближение чего-то важного. Кадеты молча стояли и ждали указаний.
Взяв в руки швабру и половую тряпку и держа их, будто ужасную гадость, Джоанна сунула их Эйдену, приказав идти и убирать «пещеру» – так называлась на лагерном жаргоне санитарная зона, где размещались души и туалеты. Размещенная
Он едва заставил себя довести уборку до конца, так не терпелось ему узнать, что думают по этому поводу остальные. Возле входа в «пещеру» он заметил Марту, которая надраивала до блеска металлическую раму окна.
– Мы уходим отсюда, воут? – спросил он. Марта даже не подняла головы от работы.
– Ут. Во всяком случае, похоже на то. Эйден сделал вид, что не заметил ее подчеркнутого равнодушия, безразличия к происходящему. Марта яростно драила и без того сверкающий металл.
– Как ты думаешь, куда нас перекинут? – нарушил паузу Эйден.
– На противоположную сторону Твердыни, куда же еще? Там полигон тяжелых боевых роботов.
– Значит, начинаются финальные тесты, да?
– Подготовка к ним. Это мое мнение. Или ты забыл, что говорила Сокольничий Джоанна на той неделе? Будем отрабатывать навыки вождения боевых машин в настоящих нейрошлемах. После чего нас допустят до Аттестации.
– Едва верится. Наконец-то.
Она повернулась к нему, нахмурясь.
– Отчего же. Рано или поздно это должно было произойти, воут?
– Ну да, ут. Но неужели тебя не волнует, что мы покидаем этот лагерь?
– А почему это меня должно особо волновать? Всего-навсего новый этап обучения.
– Но ведь он же определит нашу дальнейшую судьбу. Неужели ты об этом не беспокоишься?
– Беспокоюсь? А с чего мне беспокоиться? Тот, кто победит, станет воином. Другим тоже найдется место в иных кастах, так что возможность служить Клану ни у кого не будет отнята. Лично я с готовностью приму то, чему суждено быть.
– Ты? Ты это серьезно. Марта?
– Разумеется. Мы должны делать все от нас зависящее ради выполнения великой миссии, что лежит на нашем обществе. Таков путь Клана.
Эйден некоторое время смотрел на нее. Марта с подчеркнутой тщательностью надраивала раму.
– Я верю тебе. Марта, – проговорил он наконец. – Ты, похоже, и в самом деле с готовностью примешь все, что ждет тебя в будущем.
– А как иначе? Можно подумать, ты не примешь?
– В последнее время я перестал тебя понимать, Марта.
– Можно подумать, что ты когда-либо раньше меня понимал. Люди никогда по-настоящему не понимают друг друга.
– Я понимал. Раньше я тебя понимал, слышишь?
– Понимал так понимал. Если тебе нравится так считать...
– Значит, ты согласна, что...
– Да.
Эйден кивнул и пошел прочь. Не стоит сейчас заводить с ней разговор о главном. Когда Аттестация будет позади и они оба уже станут воинами, у них еще будет время для долгой и обстоятельной беседы. Рано или поздно, но этот разговор должен состояться. Эйдену казалось, что поговорить с Мартой столь же важно для него, как и благополучно пройти Аттестацию. Они будут вести разговор как равный с равным.