Путь Князя (авторский сборник)
Шрифт:
– Ладно, – примирительно улыбнулась она, – прости, это я по привычке. К тому же это тебе так, на всякий случай. Я завтра к тебе загляну, приготовлю что-нибудь вкусненькое. А то, гляжу, совсем оголодал.
От подобной перспективы у Даньки екнуло сердце. Но тут в кухню ввалился Гаджет и сунул нос в холодильник.
– Ого, колбаска! – и ухватив кусок колбасы, потянул его наружу. Но Барабанщица тут же огрела его по руке.
– Не лапай. Это подпольщику.
– Кому? – не понял Гаджет, но тут же до него дошло. – А-а, понятно… Маш, а можно я чуть-чуть, кусочек. Ну пожалуйста, есть очень хочется.
– Ох
– Ну и что, – заканючил Гаджет, – какая в «Топке» еда-то? Пирожные да мороженое. А мы знаешь как проголодались, пока тут пахали. А я ему завтра еще колбасы принесу.
Барабанщица покачала головой.
– Ладно, дуй в комнату, я сама всем по бутерброду сделаю…
Бутерброды были приняты на ура всеми, кроме хозяйки, которая оказалась убежденной вегетарианкой.
– Трупоеды, – презрительно сморщив носик, фыркнула она.
После чего Кот, во все время уборки бросавший на хозяйку заинтересованные взгляды, тоже отказался от бутерброда.
В «Топке» они оказались около десяти. Народу там уже было достаточно, но, как выяснилось, Кот заранее позвонил и заказал для них секцию. Секция представляла собой отдельный столик, с трех сторон окруженный диваном с высокой спинкой. Так что образовалось вроде как отдельное купе. От танцпола секцию отделяли два ряда столиков, но зато места хватило всем.
Первые полчаса они сидели, потягивая сок и коктейли и посматривая на лениво перетаптывающийся на танцполе народ. Впрочем, танцующих пока было еще немного. Основное действо должно было начаться ближе к полуночи. Хотя у них в секции оно стало разворачиваться гораздо раньше.
Кот принялся пушить перья перед хозяйкой, которую, как выяснилось еще во время уборки, зовут Катей. Та сначала покочевряжилась, все так же морща носик и заявляя, что не любит алкоголя и согласна только на апельсиновый фреш. После чего Немоляева тут же с ходу заявила, что жить не может без «экстази», чего раньше за ней никогда не водилось. Наоборот, при прежних походах в «Топку» или еще какой клуб на любые намеки того же Кота она обычно вспыхивала и тихо, но непреклонно бормотала:
– Ты что, это же наркотики.
Барабанщица попыталась было что-то объяснить сестре, но та вздернула носик и отбрила ее как по нотам, мол, «все здесь взрослые, свободные люди» и «никто никому ничего не должен». После чего Катя благосклонно разрешила Коту заказать ей «Звезды Сан-Ремо». Также свое получил и Гаджет, попытавшийся поднять настроение Барабанщицы свежим анекдотом. Так что к началу основной программы большинство сидело, отводя взгляды друг от друга и старательно лелея собственные обиды. Да уж, классная тусовка, ничего не скажешь…
Однако потом все потихоньку наладилось. Сначала Кот раскошелился на «колесико» для Таньки, ту повело, но как-то весело, с чудинкой, отчего Кот даже позволил ей утащить себя на танцпол. Чем тут же воспользовалась Барабанщица, чтобы еще раз наехать на сестру. Та попыталась было держать оборону все тем же оружием типа «мы все современные люди», но Данька знал, что, когда Маша входит в раж, любое оружие бессильно. Он сам ретировался к бару под благовидным предлогом обеспечить компанию новой
Следующие полчаса все отрывались по полной. Немоляевой, которая прыгала на танцполе как заведенная, предложили еще какую-то таблетку, и та сжевала ее не глядя. После чего принялась непрерывно хихикать. Кот вовсю пушил перья перед Катей. Барабанщица, видно, поняв, что ничего изменить не в силах, и решив довольствоваться тем, что последнее слово все-таки осталось за ней, также наяривала на танцполе вовсю. Да так, что Даньку и Гаджета всю дорогу пытались оттеснить от нее какие-то шибко горячие парни, уверенные в собственной неотразимости. В свою секцию они вернулись потные, возбужденные и еле дышащие.
Рухнув на диван, Гаджет лихо махнул рукой:
– Эх, гуляем, Джавецкий, – он повернулся к Даньке и протянул ему смятую тысячную купюру, будь другом – сгоняй к бару, возьми нам пару коктейльчиков. Ну, и себе чего-нибудь…
Данька вздрогнул и покраснел. Он открыл было рот, собираясь сказать Гаджету, что он ему не мальчик на побегушках, но Гаджет уже воткнул купюру ему в нагрудный карман и отвернулся к Маше, заслоняя ее спиной. Теперь затевать ругань было совсем уж глупо, и потому Данька, стиснув зубы, тихонько выбрался из-за стола и, понурившись, направился к бару. Не надо было ему соглашаться идти сюда. А все Барабанщица – «тебе, Джавецкий, надо развеяться». Развеялся, блин, только хуже стало…
Он заказал два коктейля, не взяв себе ничего из принципа, дождался, пока бармен поиграется с блендером, ухватил бокалы и уже двинулся в обратный путь, когда сзади послышалось:
– Слышь, пацан, а ну подь сюды.
Данька оглянулся. У стойки бара стояли два мордоворота и пялились на него. Похоже, они только что подошли, потому что, пока Данька ждал коктейли, никого похожего у стойки не имелось.
– Вы… мне?
– Тебе, – кивнул один из них.
Данька покосился в сторону своей секции, но диджей как раз включил стробоскопы и их вспышки забивали зрение похлеще повязки на глазах.
– Тебя ведь Джавецкий зовут? – добавил второй.
У Даньки екнуло под ложечкой.
– Н-нет, – просипел он мгновенно охрипшим голосом.
– Ты, парень, не…изди, – сурово произнес первый, – я этого не люблю. У тех, кто мне …здит, потом зубы изо рта выпадают. Сами собой, понял?
Данька стоял перед ним с двумя коктейльными бокалами в руках, а в голове лихорадочно метались мысли.
– С тобой хотят побазарить серьезные люди, понял? – лениво продолжил первый. – Поэтому мы с тобой ща тихонько выйдем отсюдова и проедем кое-куда. Будешь хорошо себя вести – доедешь целым и даже почти невредимым, – хохотнул он. А чего бы не хохотнуть. Пацан явно лох, да еще и в штаны наделал. И за что Слепень за него выставил такие бабки – непонятно. Этот лох и не прятался даже. В первый же вечер нашли.