Путь королей

Сандерсон Брендон

Комнату содержали в чистоте, полки и стол мыли дочиста каждое утро, все вещи лежали, где следовало. Лирин говорил, что о человеке можно многое узнать по тому, как выглядит его рабочее место. Оно неряшливо или опрятно? Уважает ли он свои инструменты или бросает где попало? Единственные в городе фабриалевые часы стояли на конторке. У маленького устройства был один циферблат в центре и мерцающий дымчатый кварц в сердцевине; его следовало заряжать, чтобы вести отсчет времени. Никто другой в городе не заботился о часах и минутах больше Лирина.

Кэл подтащил

стул и забрался на него – ничто не должно ускользнуть от его взгляда. Вскоре стулья ему уже не понадобятся; он с каждым днем становился все выше. Мальчик изучил руку Сани и сказал себе, как учил отец: «С ней все будет в порядке. Лекарь должен быть спокойным. Тревожиться – только зря время тратить».

Следовать этому совету очень трудно.

– Руки, – бросил Лирин, не отвлекаясь от сбора инструментов. Кэл вздохнул, спрыгнул со стула и поспешил к стоявшему у двери тазу с теплой мыльной водой.

– Ну какое это имеет значение?

Он хотел работать, хотел помочь Сани.

– Мудрость Вестников, – рассеянным тоном сказал Лирин, повторяя урок, который давал уже неоднократно. – Спрены смерти и гниения ненавидят воду. Это позволяет их отогнать.

– Хэмми говорит, это глупости. Он говорит, спрены смерти здорово умеют убивать людей, так с чего бы им бояться водички?

– Мудрость Вестников превосходила наше понимание.

Кэл скривился:

– Отец, но ведь они демоны. Это слова ревнителя, который приходил прошлой весной.

– Речь шла о Сияющих, – суровым тоном поправил Лирин. – Ты опять их путаешь.

Кэл вздохнул.

– Вестников послали учить человечество, – напомнил Лирин. – После того как нас изгнали из небесных чертогов, они возглавили поход против Приносящих пустоту. Сияющие – основанные ими рыцарские ордена.

– Которые стали демонами.

– Потому что предали нас, едва Вестники ушли, – пояснил Лирин и вскинул палец. – Они были не демонами, а просто людьми, которые получили слишком много власти и недостаточно здравого смысла. Как бы то ни было, ты будешь всегда мыть руки. Ты собственными глазами можешь видеть, какое воздействие это оказывает на спренов гниения, хоть спренов смерти увидеть и нельзя.

Кэл снова вздохнул, но сделал, как велели. Лирин опять подошел к столу. Он держал поднос, на котором были рядами разложены ножи и маленькие стеклянные бутылочки. Лекарь заботился о том, чтобы его сын не путал Вестников и Сияющих отступников, но временами сам себе противоречил: Кэл слышал, как он говорил, будто Приносящих пустоту не существовало. Что за нелепость. А кого еще винить, когда вещи пропадают по ночам или когда урожай на полях губят черви-копатели?

Люди в городе считали Лирина странным – слишком уж много времени он проводил с книгами и больными. Они неуютно чувствовали себя рядом с ним, и с Кэлом за компанию. Кэл лишь недавно начал понимать, что быть непохожим на остальных довольно-таки неприятно.

Вымыв руки, мальчик запрыгнул обратно на свой стул. Он снова занервничал, но надеялся, что ничего страшного не случится. Лирин при помощи зеркал направил свет

сфер на руку Сани и аккуратно срезал самодельную повязку хирургическим ножом. Рана не угрожала жизни, но рука была сильно искалечена. Два года назад, когда отец только начал обучать Кэла, от такого зрелища его бы замутило. Теперь он привык к изувеченной плоти.

Это хорошо. Кэл решил, что такая привычка ему пригодится, когда он однажды отправится на войну сражаться за своего великого князя и светлоглазых.

У Сани оказалось сломано три пальца, кожу руки покрывали царапины и рваные раны, в которые попали кусочки веток и грязь. Третий палец выглядел хуже всего – размозженный, выгнутый под неестественным углом, сквозь кожу торчат белые осколки. Кэл ощупал его по всей длине, изучая раздробленные кости и почерневшую кожу. Аккуратно вытер подсохшую кровь и грязь влажной тряпицей, вытащил из раны камешки и ветки. Его отец в это время резал нитки для зашивания.

– Третий палец не спасти, верно? – спросил мальчик, бинтуя основание пальца, чтобы тот не кровоточил.

Отец с улыбкой кивнул. Он надеялся, что Кэл все увидит сам. Лирин всегда говорил, что мудрый лекарь знает, что отсекать, а что спасать. Если бы этот третий палец изначально вправили как следует… но нет, спасать его и впрямь бессмысленно. Если зашить рану, он просто загноится.

Ампутацию Лирин провел сам. Движения его рук были аккуратными и точными. Учиться на лекаря нужно десять лет, и пройдет еще немало времени, прежде чем Лирин позволит Кэлу взять нож. Сейчас Кэл вытирал кровь, подавал инструменты и придерживал нити из сухожилий, чтоб не путались, пока отец зашивал. Они восстановили руку насколько могли, работая с умеренной скоростью.

Отец сделал последний стежок, явно довольный тем, что удалось спасти четыре пальца из пяти. А вот родителей Сани такое вряд ли обрадует. Рука их дочери теперь изувечена – какое разочарование… Так было всегда: изначально рана вызывала ужас, а потом неспособность Лирина творить чудеса рождала гнев. Лирин говорил, все дело в том, что горожане привыкли, что у них есть лекарь. Для них исцеление из привилегии превратилось в нечто само собой разумеющееся.

Но родители Сани – хорошие люди. Они сделают маленькое пожертвование, и семье Кэла – его родителям, ему самому и его младшему брату Тьену – будет на что купить еду. До чего же странно, что чужое несчастье давало им средства к существованию. Может, отчасти по этой причине горожане и старались держаться от них подальше.

Лирин закончил, воспользовавшись маленьким раскаленным прутом, чтобы прижечь рану там, где стежков, как он считал, было недостаточно. Наконец нанес на руку едкое листеровое масло для предотвращения инфекции – масло отпугивало спренов гниения даже лучше, чем мыло и вода. Кэл наложил чистую повязку, стараясь не потревожить осколки костей.

Лирин выбросил палец, и напряжение Кэла схлынуло. С Сани все будет в порядке.

– Сын, тебе следует научиться справляться со своим волнением, – мягко заметил Лирин, смывая с рук кровь.