Путь лидера
Шрифт:
Стоило хору умолкнуть, как горожане разразились аплодисментами, а жрец, озарив всех по-отечески доброй улыбкой, пригласил людей посетить храм и передать пожертвование во славу бога света. Он первым зашел внутрь, уступая свое место священнику в ярко-красной рясе — слуге Аракая.
Лишь единицы сумели устоять перед призывом и уйти прочь, остальные же, очарованные моментом, последовали за жрецом Лаода. Среди них были и два бойца отряда Черного Сокола. Тем более, что они все равно приехали сюда исключительно ради этого храма.
Внутреннее помещение представляло
Совсем не так, как в теофанском храме, где Ник надеялся исцелить поврежденною в бою руку.
К тому же внутри находилось довольно много посетителей. Они общались между собой, подходили к алтарям, молились, иногда оставляли какие-нибудь подношения. Повсюду можно было увидеть священнослужителей в церемониальных одеждах, готовых поговорить с прихожанами. Послушники время от времени проходили вдоль стен и забирали часть даров, освобождая место для новых.
Никаниэль с удивлением увидел даже ниши, посвященные темным богам. Они явно не пользовались особой популярностью, но сам факт их нахождения говорил о многом.
Так может здесь есть и…
Действительно. Поискав глазами, принц нашел алтарь Эльвиолы — богини эльфов. Он подошел поближе и попытался почувствовать хотя бы отголосок присутствия высшей сущности, что так явственно ощущалось в храмах Эльфхейма. Малейший намек. Жалкую толку.
Но нет. Ник ощущал себя кораблем, заброшенным ураганом в самый центр безжизненной пустыни и оставленным умирать вдали от родной стихии. Богини тут не было.
Тем не менее, он закрыл глаза и помолился за здоровье родных, друзей и, конечно же, за терпение души возлюбленной, вынужденной дожидаться его возле собственного мертвого тела. Путешествие затянулось гораздо дольше, чем принц планировал, но он верил, что Элельен дождется, и они снова будут вместе. Как раньше.
— Эльвиола будет рада вашему подношению, юный господин. — молодой послушник льстиво склонил голову возле Никаниэля, но, встретившись с ним взглядом, осекся и отошел в сторону.
То, что он увидел в глазах Ника, не сулило ему ничего хорошего. Принц не планировал отдавать свои деньги в алчные руки местной епархии.
А вот Тавр, очевидно, был другого мнения. Отойдя от алтаря Ниметиса, он оставил сиротливо лежать с краю два желтых кругляшка. Целое состояние! Так вот почему он не участвовал в азартных играх и неохотно посещал бордели с кабаками. Все ради жертв проклявшему его богу природы.
— Ты же понимаешь, что эти деньги лягут в карман первого же жреца, который пройдет мимо? — спросил его Никаниэль, направляясь к выходу.
— Это не имеет значения. — невозмутимо ответил мужчина.
— Как так? — не понял принц.
— Богам не нужны ни деньги, ни камни, ни пища, ни что либо-еще материальное, что мы могли бы им преподнести. — принялся объяснять свою точку зрения Тавр. — Значение имеет лишь вера. И даже если какой-нибудь
Ник замер.
Ну конечно. Ведь именно так и учили его жрецы в Бьюнилирине. Значение имеет лишь вера. Вот только, проведя последнее время в королевствах и глядя как люди извратили религию, он совершенно об этом забыл.
Решительным шагом вернувшись назад, Никаниэль тоже положил золотой на алтарь Эльвиолы.
Нет, он не почувствовал мгновенно снизошедшей благодати. Да и вообще, если честно, ничего не почувствовал. Но при этом он знал, что сделал это не ради себя. А ради всех тех, за кого молился. За кого переживал всем сердцем.
И под ошалелым взглядом послушника отправился догонять ухмылявшегося в усы Тавра.
Снаружи царило оживление.
Похоже хор как раз допел очередную молитву, и жрец Аракая восторженно взывал к растроганной пастве. Вот только закончить ему не дали.
— Помогите! — раздался из толпы надрывный голос. — Умоляю, кто-нибудь!
Люди раздались в стороны, и вперед выбежал молодой, прилично одетый мужчина. На руках он держал девушку. Ее руки безвольно свисали, а полы платья волоклись по земле словно невод, собирая дорожную грязь.
Бешено вращая глазами, мужчина сосредоточил свой взгляд на священнике и тут же устремился к нему.
— Молю! — кричал он. — Спасите ее!
Нацепив на лицо добродушную улыбку с едва заметной ноткой самодовольства, жрец распростер руки и сделал шаг навстречу. Но вдруг он замер и спешно попятился, едва не споткнувшись. В его глазах читался ужас, а лицо исказила гримаса отвращения.
Все тело девушки покрывали кровоточащие красные язвы…
— Оспянка! — визгливо крикнул кто-то из стоявших поближе.
И стоило этому слову повиснуть в воздухе, как обезумевшая толпа в страхе бросилась прочь, не разбирая пути. Женщины визжали, дети плакали, мужчины чуть ли не дрались за возможность первыми оказаться как можно дальше от смертельно опасной болезни. Оказавшегося в самой толчее кендера, пытавшегося пробраться поближе, и вовсе мгновенно затоптали насмерть.
А жрец Аракая — бога жизни, проскочив мимо замерших на месте Ника с Тавром, заперся в храме, бросив хор на произвол судьбы. Несчастные юноши и девушки жались друг к дружке не в состоянии даже броситься наутек. Близость красной оспы временно лишила их разума.
Молодой мужчина заливался слезами, прижимая к себе обезображенное тело возлюбленной. Его совершенно не волновала опасность заразиться и отправиться за ней следом. Наоборот. Он будто стремился забрать всю ее боль. Или хотя бы часть. Чтобы вместе предстать перед взором богов.
Никаниэль понимал его в этот миг, как никто другой. Ведь он и сам испытывал те же чувства, стоя на коленях в устланной орчьими трупами комнате. Так ли давно это было?..
— Прошу прощения. — раздался сбоку тихий голос. Это был человек, одетый в бело-серо-черную рясу. Адепт церкви Трех Основ. — Позвольте мне.