Путь менталиста
Шрифт:
– Я ведь знала, что огонь не оставит нас в покое. Возьмет свою плату за дочь.
Юля с мрачным видом шла по дорожке парка. Удачно поднявшаяся метель разогнала праздную публику по домам. Мокрый снег норовил залепить лицо и Аль зябко кутался в плащ. Ассара подняла повыше шарф. Остановилась напротив прозрачной стены, которая ограждала возведенную изо льда крепость. Воскликнула со злостью:
– И почему нельзя было сделать по-человечески? Ничего не требуя взамен, ничем эдаким не награждая?
Аль оглядел в десятый раз окрестности, не обнаружил никого, даже безмолвных и спросил:
– Когда все началось,
– С месяц назад, - призналась Юля, обходя крепость и устремляясь к прудам. – Я еще никому не говорила, даже Фильяргу. Не то, чтобы я ему не доверяю, но понимаешь, в моем мире уникальность может привлечь внимание опасных людей. Возможно, это лишь страхи – лаборатории, подопытные крысы - но ничего не могу с этим поделать. Мне нужно время, что разобраться. Я изучила работы по раннему пробуждению дара – довольно популярная тема среди моих студенток, но ничего похожего не нашла. Стихия в детях не ощущается, а дар… такое впечатление, что спит и активируется, лишь когда они хотят его применить. Поэтому я запретила им играть подобным образом. Хотя, боюсь, Первый что-то подозревает. Эти его подарки… Он их точно провоцирует. Его настойчивость, как и щедрость, меня пугают.
Аль вспомнил плащ-невидимку. Прикусил губу, ощущая, как в голове складывается картинка и она ему совсем не нравится. Впрочем, мамины страхи преувеличены. Вряд ли Первый решится нанести вред детям, просто на какое-то время они станут его самыми любимыми племянниками.
– Нет, мама, - Альгар покачал головой, - запрещать бесполезно. Магия – не вода. Ее нельзя запереть. Любой силе, особенно той, которая растет, нужен выход. Если они будут сдерживаться – ничем хорошим это не закончится. Начнут болеть.
– Болеть? – побледнела Юля и оба вспомнили недавнюю простуду Ильи – на ровном месте и без причины.
– Покровительство ведь ввели по той же причине. Женщины, сдерживая себя, болели, не переставая.
Юля нервным жестом растерла лоб. Пожаловалась:
– И почему мне это нигде не попалось на глаза?!
Аль пожал плечами, попробовал успокоить:
– Невозможно изучить все за несколько лет. К тому же, на столь очевидных вещах обычно не заостряют внимания.
Юля остановилась. Повернулась к нему. Прикусила губу.
– И что мне делать?! – в голосе ассары засквозило отчаяние.
Аль тоже остановился. Стряхнул налипший снег. Было тепло, и тот таял, едва достигнув земли, но ночью должно будет похолодать, может, тогда чуть задержится. Хотелось бы, чтобы вокруг было бело, когда выглянет солнце, и весь мир станет сверкающей белизной сокровищницей.
– Доверься мне, мама. Я сегодня свожу их в зал силы – все равно он пустует, пока все готовятся к завтрашнему балу. Измотаю их хорошенько – на пару недель хватит. А когда вернемся домой – что-нибудь придумаем.
Шагнул ближе, обнимая и ощущая себя по-настоящему взрослым. Мужчиной. Ведь он впервые смог взять на себя часть заботы об ассаре.
Сердце защемило. На плечи навалился приятный груз ответственности. И мир изменился. Стал другим, точнее, другим стал он, Совенок. И даже не Совенок. Альгар. Шестой. Будущий Столп Асмаса.
«Я отплачу тебе за все, что ты для меня сделала», - подумал с нежностью.
– Но Четвертому сказать придется, - добавил, отстранившись. Юля кивнула.
Аль много думал о случившемся. То, что
Зимний бал был роскошным. Что и говорить, Сердце Зимы асмасцы любили.
– Это наследственное, - пояснил Фильярг, ведя Юлю по коридору, - наши предки вышли из северных земель и здесь очень скучали по снегу. Но просто так морозить воду и устраивать снежные бури дорогое по затратам энергии удовольствие, поэтому корона превратила Сердце Зимы в праздник снега и льда, разрешая подданным за десять дней утолить свою тоску по белому холоду.
Все десять дней дворец готовился, чтобы сегодня засиять обиталищем Снежной королевы. С потолка свисали внушительные сосули, внутри каждой уютно трепетал желтый огонек, а снизу, с пола, их подсвечивали, вырастая белыми колоннами, узкие лучи света, в которых плясали магические снежинки. Остальное освещение дворца постарались по максимуму приглушить.
Внизу, под ногами, местами клубился туман, изображая сугробы. В центральном зале бушевала искусственная метель. В коридорах – метель игрушечная. От мелких до размера с пару ладоней снежинок носились по дворцу. Они водили хороводы над головами гостей, складывали фигуры – сердце было самым популярным узором на сегодня. Хулиганили. Забирались под подолы платьев, заставляя гостей взвизгивать и ругаться.
В нескольких залах были накрыты столы с закусками и десертами. В огромных хрустальных фонтанах клубилось горячее фруктовое вино. Рядом стояли покрытые тонкой коркой льда сосуды с напитками покрепче.
– Осторожно, - Фильярг отмахнулся от целой стаи бело-серебристых снежинок. Проводил их взглядом. Пожал плечами и заметил:
– Странно. Не вижу ни одной черной. А ведь в первые дни праздника мне попалась парочка. Занятные такие снежинки, точно обожженные пламенем.
Юля обернулась, послала отчаянный взгляд Алю. Тот понятливо кивнул, отстал.
Юля посильнее сжала ладонь дочери, раскланялась с попавшейся навстречу парой. После стольких мирных лет во дворце ей казалось, что взгляды птичника снова царапают кожу. А ведь она почти вписалась. Выучила этикет. Разучила танцы. Научилась держать спину и улыбку при любых обстоятельствах.
Но огонь… любит пошутить.
Ей едва простили рождение двойни, списав все на земное здоровье – что вы хотели, она же иномирянка, у них там женщины с детства работать приучены, отсюда и силища такая.
Смирились с ее работой и должностью в академии и успехом Шестого – это не он сам, а ассарство всему причина.
И дышать в ее сторону стали ровнее. Улыбаться чаще. Разговаривать проще. Встречались даже редкие, прям хоть в Красную книгу заноси, попытки подружиться. Настоящие, а не обусловленные желанием пропихнуть кровиночку в академию в обход правил. Не все Марфушечки изволили хорошо учиться, зато вот жениха хорошего жаждали все.