Путь мистика
Шрифт:
В полицейской машине со мной была одна женщина. Она оказалась многоопытной тюремной птицей. Она мне сказала, что ее выпускают из тюрьмы.
– Тогда сделайте мне одно одолжение, - сказал я.
– Просто послушайте внимательно разговоры, происходящие между мной и маршалом США. Вся пресса окружает тюрьму. Когда вы выйдете наружу, соберите их всех и дайте им информацию.
И она сделала это великолепно.
На следующее утро пришел маршал, вырывая на себе волосы. Он сказал:
– Что вы сделали? Во всех газетах, на телевидении! Теперь готовьтесь, нам придется перевести вас из этой тюрьмы. Мы не можем оставить вас здесь.
–
– Не нужно ничего менять. Какой смысл переезжать? Дэвид Вашингтон готов жить здесь, сколько захотите.
Он сказал:
– Не делайте меня посмешищем. Меня уже осуждают за то, что я принуждал вас подписаться чужим именем. Но меня интересует, как вам удалось достичь средств массовой информации?
– Вы совершенно забыли, что нас было двое, и эта женщина сидела в углу и слышала весь разговор. Она повторила его слово в слово.
Они потерпели поражение. Они тут же сменили тюрьму, чтобы можно было сказать, что я никогда там не был, а все эти репортажи ложны. Я сказал:
– Вы не можете этого сделать. Форма осталась. На ней моя подпись, а моя подпись известна на весь мир - ее не так легко скопировать. Даже я сам не могу ее скопировать! Каждый раз она меняется.
Во второй тюрьме меня поместили в камеру с заключенным, который страдал смертельной болезнью - инфекционной болезнью - и который почти умирал. Врач сказал, что шесть месяцев никого нельзя помещать в эту камеру, что он должен жить один, потому что эта болезнь очень заразна. Меня поместили в эту камеру - и при этом присутствовал врач, суперинтендант, маршал США.
Но вы видите... этот заключенный не очень хорошо говорил по-английски - он был из Кубы - но ему удалось что-то написать и сообщить мне:
– Я страдаю, Ошо, и почти нахожусь на грани смерти от смертельной болезни. Шесть месяцев в эту камеру никого не помещали. Вас поместили сюда умышленно. Это косвенный способ вас убить.
Я тут же вызвал врача, суперинтенданта и маршала США и сказал:
– Прочитайте это.
Я спросил врача:
– Что вы за врач? Вы здесь в тюрьме, чтобы заботиться о заключенных или чтобы их убивать? Шесть месяцев эта камера не назначалась ни для кого другого из-за этой болезни; почему ее назначили мне? Я знаю, что вас постоянно информируют: «Причиняйте вред косвенно», но вы не можете даже причинить вреда косвенно. У вас не хватает ума даже на это! Вы выглядите почти как идиоты. Вы не видите, что вот у этого человека здесь более человечное сердце и понимание, чем у вас всех.
Они немедленно согласились изменить камеру и сказали:
– Пожалуйста, отдайте нам этот листок бумаги.
– Это пойдет в средства массовой информации, а не к вам, - сказал я.
Кажется, преступники управляют, преступники держат в заключении невинных людей. Я был удивлен, узнав, что в тюрьмах, в этих пяти тюрьмах - а в каждой было от пятисот до шестисот заключенных - все были черные, ни одного белого.
Я спросил тюремщика:
– Значит ли это, что в Америке белые не совершают преступлений? Тогда почему в тюрьмах, которые я посетил, нет ни одного белого? Я спрашивал этих чернокожих людей. Они говорят, что не совершили никакого преступления, никакого греха. Их просто взяли и силой посадили в тюрьму, и они ждут суда. Кто-то прождал девять месяцев, и каждый день ему говорили: «Завтра у тебя будет шанс». Но они не оказываются перед судом, потому что суд освободит
– Все они были молодые люди, которых подозревали в том, что они революционеры.
Поэтому не волнуйся, ни одно правительство ничего не может со мной сделать. Если со мной что-то сделают, это будет для них самоубийством. Тогда моя работа по разоблачению политиков будет выполнена.
Они так боятся одной-единственной индивидуальности, у которой нет никакой власти, но есть прозрение. Все они слепы, и эти слепые люди не могут причинить мне никакого вреда. Они так боятся, что могут оклеветать меня, пропагандировать обо мне совершенно абсурдные идеи. Но это не поможет, потому что я собираюсь призвать к суду каждую нацию, которая вела себя таким образом, и им придется доказать все.
Вчера вечером я узнал, что Германия рассылает всем правительствам сообщения - они были посланы и сюда, - что я пропагандирую проституцию. Все прямо наоборот: я против проституции. И я раз за разом говорил, что браки - это больше не браки, что это проституция, долгосрочная проституция. И неважно, используешь ли ты тело женщины одну ночь или всю жизнь; если без любви ты просто используешь тело женщины за деньги, за весь комфорт, который ты можешь ей дать, это проституция. А все они говорят, что я пропагандирую проституцию, что я пропагандирую сексуальную эксплуатацию детей! Это я слышу впервые... и, фактически, у нас здесь нет никаких детей.
Я собираюсь привлечь к суду германское правительство. Они должны доказать, какую сексуальную эксплуатацию детей я пропагандирую, или когда я в ней участвовал, или каким образом был за нее ответствен. Я не оставлю этих людей в покое. У них много власти - у меня власти нет - но они полны лжи и преступлений, и я разоблачу их перед судом. Они распускают обо мне клевету, которую не могут доказать.
Как может британский парламент доказать, что мое пребывание в транзитном зале аэропорта было опасно для Англии? Как ни напрягай воображение, доказать этого нельзя. Меня проверили: у меня не было ни бомб, ни оружия, ни наркотиков. Как, проспав ночь в транзитном зале, я мог подвергнуть опасности Англию? Им придется это доказать. Как только я где-нибудь остановлюсь... я выступлю против всех этих наций, одной за другой.
В Италии шестьдесят шесть всемирно известных, выдающихся людей - поэтов, писателей, танцоров, режиссеров, актеров, ученых, Нобелевских лауреатов подписали петицию против правительства, в которой говорилось, что это уродливо и что мне не должны препятствовать во въезде в Италию только потому, что против меня римский папа.
Я сообщил моим людям: «Просто пойдите к римскому папе и попросите его подпись. Если он скажет "нет", значит, он против свободы, и этого будет для нас достаточно. Если он скажет "да", то окажется перед дилеммой».
В Голландии собирают подписи протеста. Это случится в каждой стране и, в конце концов, предстанет перед ООН. Нельзя преследовать одну индивидуальность - без всякой причины, без всякого преступления - во всем мире. Такой заговор должен быть вынесен на рассмотрение людей: «Вот ваши лидеры».
Но вам не стоит беспокоиться - со мной ничего не случится. Я даю обещание.
Глава 43. Напрасный лай друг на друга