Путь Моргана
Шрифт:
Донован вдруг разразился неудержимым хохотом.
— Какой великолепный диалог! Я похож на юную девицу из дамского журнала! Нет ничего смешнее мук неразделенной любви «мисс Молли»! Прими подарок, Ричард: я хочу хоть чем-нибудь помочь тебе и не требую от тебя ответных обязательств. Неужели ты ничего не понял, Ричард? Ведь мы друзья.
Ричард растерянно заморгал и улыбнулся.
— Да, я знаю это. Спасибо вам за подарок, мистер Донован.
— Но ты можешь отблагодарить меня за услугу.
— Чем же?
— Зови меня Стивеном.
— Так не пойдет. Будь я свободным человеком, я охотно
Мимо проплыла акула, голодная, как и пассажиры корабля в этот неудачный день. Тупомордая, длиной не более двенадцати футов, по сравнению с океанскими просторами она казалась головастиком. Окинув корабль бесстрастным взглядом, акула удалилась.
— Злая тварь, — заметил Ричард. — У китов в глазах светится ум, у дельфинов — жизнерадостность. Но это чудовище словно явилось из ада.
— О, ты истинный сын Бристоля! Тебе никогда не доводилось читать проповеди?
— Нет, но в нашей семье есть проповедники и священники англиканской церкви. Двоюродный брат моего отца — настоятель церкви Святого Иакова, а его отец читал проповеди под открытым небом, обращаясь к углекопам Кингсвуда.
— Отважный человек! И он уцелел?
— Да. И воспитал сына Джеймса.
— А ты никогда не поддавался искушениям, Ричард?
— Только однажды, с женщиной, которая была способна открыть райские врата любому мужчине. И это было ужасно. Уж лучше воздержание!
Леска в руках Донована дрогнула, он спохватился:
— Клюет! Рыба попалась!
Но он ошибся. Акула вернулась и заглотала наживку вместе с крючком, поплавком и грузилом. Донован сорвал шляпу, растоптал ее обеими ногами и выругался.
Пожалуй, всему виной стала жаркая и безветренная погода, а может, краткая передышка, отпущенная обитателям «Александера», закончилась, и наступила очередная полоса бед. Двадцать девятого июня каторжники вновь стали умирать. Доктор Балмен, который терпеть не мог спускаться в тюремное помещение из-за царившей там вони, теперь был обязан проводить там все больше времени. Но его возбуждающие, рвотные и очищающие средства не помогали.
В открытом море не мудрено стать суеверным! Едва каторжники снова начали хворать, «Александер» очутился в сияющей кобальтовой синеве, и все пассажиры, столпившиеся на палубе, сразу поверили, что это дурное предзнаменование. Вода превратилась во множество синих камешков. Каторжники совсем пали духом и стали готовиться к смерти.
— Это же наутилусы! — в ярости кричал доктор Балмен. — Нам попалась огромная стая наутилусов — «португальских воинов», ярко-синих морских животных, похожих на медузы! Это часть природы, а не знак свыше! О Господи! — Потрясая кулаками, он в отчаянии бросился в свою тесную каюту.
— Почему они называются «португальскими воинами»? — спросил Джо Лонг, дождавшись Ричарда, который по очереди с ним ухаживал за Айком.
— Потому что португальские боевые корабли красят в синий цвет, — объяснил Ричард.
— А не в черный с желтым, как наши?
— Если бы все корабли были окрашены одинаково, как мы отличили бы свои от вражеских? В пороховом дыму нелегко разглядеть флаги и знаки отличия. Ну, ступай на палубу, дружище. Ты слишком подолгу сидишь здесь. — Ричард присел рядом с Айком, снял с него рубашку и
— Балмен — идиот, — прохрипел Айк.
— Нет, просто он измучен. Он испробовал все средства и теперь не знает, что предпринять.
— А разве кто-нибудь знает? Можно ли здесь вообще хоть что-нибудь сделать? — Айк совсем исхудал, кожа обтянула кости и стала похожей на пергамент, волосы выпадали прядями, ногти побелели, язык потрескался, губы опухли и запеклись. Но самые зловещие признаки болезни Ричард увидел на его сморщенной мошонке. Бедняга Айк!
— Открой-ка рот, я почищу тебе зубы и язык. — Ричард свернул смоченную профильтрованной водой чистую тряпку и ее уголком принялся чистить товарищу зубы, надеясь, что это немного скрасит его существование. Ричард не раз думал о том, что участь рослого человека незавидна. Если бы Айк был таким же щуплым, как Джимми Прайс, его страдания давным-давно кончились бы. Но эта внушительная гора плоти отчаянно боролась за жизнь. Лишь редкие каторжники сдавались без борьбы, почти все цеплялись за то немногое, что у них осталось, как лишайник цепляется за скалу.
Вонь в тюремном помещении усиливалась, ее источником была трюмная вода. Балмен считался опытным врачом: он семь лет прослужил на флоте, участвовал в экспедиции к западному побережью Африки, но предотвратить распространение болезни на «Александере» ему оказалось не под силу. По его настоянию в душных углах тюрьмы укрепили запасные паруса, свернутые в виде труб, — по ним в помещение поступал воздух из люков, прорубленных в настиле верхней палубы. Сначала капитан Синклер и слышать об этом не хотел, но врач оказался упрямцем. В конце концов, узнав, что к «Александеру» крепко приклеилось прозвище Корабль смерти, Синклер сдался и приказал плотнику Чипсу изуродовать палубу. Но даже и после этого в камеру почти не поступал свежий воздух, и каторжники продолжали задыхаться.
Ричард похудел, но чувствовал себя здоровым, как и его товарищи по нарам и четверо друзей Айка. Уилли Дринг и Джо Робинсон совсем не показывались в камере, а трое их товарищей (еще один умер в Портсмуте) с удобством разместились на нарах, предназначенных для шестерых человек.
Томми Краудер и Аарон Дэвис были в таком фаворе у сержанта Найта, что им не приходилось жаловаться на жизнь. И все же чутье подсказывало Ричарду, что новая вспышка болезни будет сильнее прежней.
— Одного человека мы оставим ухаживать за Айком, а сами переселимся на верхнюю палубу и постараемся собирать как можно больше дождевой воды, — решил он.
Джимми Прайс и Джоб Холлистер запротестовали, Джо Лонг заскулил, а остальные были готовы поднять бунт.
— Мы бы предпочли остаться внизу, — заявил Билл Уайтинг.
— Здесь вы подхватите лихорадку.
— Ричард, ты же сам говорил: пока мы будем фильтровать воду и мыться, мы не заболеем, — напомнил Недди Перрот. — Так что никуда отсюда мы не уйдем. Это ты не дорожишь своей кожей, а я боюсь обгореть.
— А я иду с Ричардом, — вмешался Тэффи Эдмунде, собирая вещи. — Мы с ним будем упражняться в пении. Только на нашем корабле редко услышишь песни. Посмотрите на «Скарборо» — там поют каждую неделю. Капрал Фланнер удивляется тому, как славно спелись тамошние матросы и каторжники.