Путь на Балканы
Шрифт:
— Господа, — торжественно провозгласил он, — позвольте представить вам моего хорошего приятеля, которого я совершенно не чаял встретить здесь! Рекомендую, студент Горного института Всеволод Гаршин, прошу любить и жаловать.
— Здравствуйте, господа, — вежливо поклонился тот и протянул руку, которую по очереди пожали Алексей, Дмитрий и ужасно смутившийся Федька.
— Какими судьбами, дружище? — начал расспрашивать его Николай.
— Я приехал, чтобы принять участие в войне, — буднично и без малейшей аффектации ответил
— Вот как?
— Именно так, неужели вы думали, что я смогу в такой час остаться праздным? К сожалению, я слишком поздно узнал, что вы уже вступили в армию, и не успел к вам присоединиться. Но уладив дела, я тут же отправился в Кишинев, рассчитывая вступить какой-нибудь полк. Правда, у меня нет никаких знакомств…
— Ну, тогда ты попал по нужному адресу, дружище! — хлопнул его по плечу Штерн. — Я в довольно хороших отношениях с нашим ротным командиром и могу замолвить за тебя словечко.
— Был бы чрезвычайно тебе этим обязан…
— Не вижу повода не выпить, — с усмешкой проронил внимательно наблюдавший за их разговором Будищев.
— Чудесная мысль! — хлопнул себя по голове Николаша и, сорвавшись с места, выбежал наружу.
Через минуту он уже вернулся вместе всё с тем же мальчиком-половым, несущим очередной чайник. Однако на этот раз в нем оказался не отвар китайской травы, а превосходная виноградная водка.
— Ну что же, за боевое содружество! — провозгласил тост Штерн, разлив содержимое чайника по маленьким чашкам.
Выпив, приятели закусили баранками и принялись расспрашивать друг друга о службе, общих знакомых и тому подобном. Дмитрий с Федором почти не участвовали в разговоре, но если первый внимательно прислушивался, то второй лишь смущенно улыбался, ничего не понимая в их речах.
— Кстати, — воскликнул немного раскрасневшийся от выпитого Штерн, — я слышал, что у нас в полку будет организованна охотничья команда. Было бы недурно вступить в нее, а?
Лиховцев с Гаршиным горячо поддержали эту идею и вопросительно уставились на остальных.
— Я с Графом, — застенчиво улыбнулся в ответ Шматов, — куда он, туда и я.
— А вы, Дмитрий?
— Охотничья, это, в смысле — добровольно? — спокойным голосом переспросил тот.
— Разумеется!
— Тогда, черта с два!
— Что?! — вытянулись лица у вчерашних студентов.
— Я сказал, нет!
— Но, отчего?
— Оттого, что дураки делятся на три категории, — охотно пояснил им Будищев, — идиоты, кретины и добровольцы!
— Как вас понимать? — удивился Гаршин, — разве вы не добровольно пошли в армию…
— Нет, меня загнали сюда насильно. И я не имею ни малейшего желания сложить свою голову за свободу болгар или еще кого. Прятаться за чужими спинами я, конечно, не стану, но и вперед не полезу.
— Вы…вы… — новый знакомый был так поражен услышанным, что никак не мог найти слов от удивления.
— Вечер перестает быть томным, — хмыкнул Дмитрий, — Федя, пошли
— Что это было? — Гаршин нашел, наконец, в себе силы говорить.
— Не обращай внимания, — махнул рукой Штерн, — наш друг большой мизантроп и циник. Что, впрочем, совершенно не мешает ему быть отличным товарищем.
— Да как вы вообще можете общаться с таким человеком!
— Простите, Всеволод, — счел своим долгом вмешаться Лиховцев, — но вы его совершенно не знаете. Он странный, мрачный и иногда не слишком приятный в общении человек, но вместе с тем определенно не лишенный благородства. При всем при этом сильный и храбрый.
— Храбрый?!
— А как бы вы назвали человека, рискнувшего отправиться в одиночку в зимний лес, чтобы спасти совершенно неизвестного ему ребенка? И при этом без колебаний вступившего в схватку с волками!
— Поразительно! Но как это возможно в одном человеке?
— О, это далеко не самое удивительное. Пообщавшись с ним немного, вы наверняка перемените свое мнение.
Пока полк стоял в Кишиневе, начальство развило бурную деятельность по подготовке к походу. Были наконец-то закуплены жестяные фляги для солдат, сухарные мешки, белые чехлы для кепи с назатыльниками и множество других полезных вещей. Наконец все было готово и 6 мая авангард 13 корпуса, состоявший из Болховского и Нежинского полков и девяти артиллерийских батарей, выступил по направлению к границе. Погода к тому времени совершенно переменилась и на смену все усиливающейся жаре пришли проливные дожди, мигом превратившие грунтовые дороги в одну громадную лужу полную раскисшей и липкой грязи. В этой грязи стали немедленно вязнуть обозы и артиллерия, так что солдатам пришлось прийти на помощь лошадям.
Не миновала сия чаша и наших друзей. Рота Гаупта была закреплена за одной из батарей, и ее солдаты временно переквалифицировались в бурлаков. Во всяком случае, Будищев, впрягаясь в лямку, чувствовал себя именно так. Хуже всего было то, что палаток им так и не выдали, так что после тяжелого дня обсушиться было совершенно негде.
— Когда же это проклятый дождь кончится? — со стоном прохрипел Шматов, прислонившись к одиноко стоящему дереву. — Сколько можно, льет и льет.
— Погоди, еще не рад будешь, — буркнул в ответ Дмитрий, доставая что-то из-за пазухи.
— Кабы не дождь, — продолжал причитать Федька, — сейчас бы кашевары костры развели, да сварили чего-нибудь горячего.
— Ничего, на сухарях посидишь!
— Злой ты, Граф!
— Нет, я самый добрый, — усмехнулся тот в ответ и протянул приятелю кусок сыра.
— Ты где взял? — изумился Шматов.
— Где взял, там уже нет.
— Купил?
— Ага, я же миллионер.
— Неужто…
— Федя! Ну сколько раз тебе говорить, не задавай глупых вопросов — не получишь уклончивых ответов.