Путь на восток

Бочков Александр Петрович

Стрельбища накрыты брезентом — стрелки в сухом месте, а самые «мазилы» — бегают под дождём, меняя разбитые пулями в щепы мишени на новые… Танкистам, самоходчикам карт-бланш в стрельбе: дождь гасит шум выстрелов и они лупят по дальним целям на длинном — около двух километров, болоте… С ходу, с короткой остановки с места… По трассам, заполненным водой и размытой глиной натужно ревя пробираются грузовики, танки, Бюссинги, Ганомаги… Без фанатизма, конечно и сжигания сцеплений, коробок передач и фрикционов, но тем не менее — в обстановке, приближенной к реальной. В лесу, где глины, грязи нет и в помине,

а только листья, мелкие ветки, хвоя — бойцы отрабатывают слаженность действий в атаке и обороне. А как иначе — нас впереди ждут не Сочи и не пески Средней Азии — Русь-матушка! И без тепличных условий…

Каждый вечер — на ужине наркомовские 100 грамм… Для профилактики! Водка за ночь выходит из организма, да и сколько её — этой водки… Медики свирепствуют во всю, особенно Инга: вошла девочка во вкус власти — бойцы боятся её как огня! Приходит тихая такая и смотрит и вглядывается… А потом вердикт: этот…, этот…, этот… со мной… На лечение, значит… А лечение — это не в койке лежать: много разной работы находится больным! А свои, за эти дни уйдут вперёд в мастерстве… И ты можешь оказаться последним, негодным для Спецназа! А что такое последний знают все бойцы! Уже не через неделю, а через три дня уезжает с базы грузовик и «ненужными» и сопровождением из моей роты. И я, конечно… А возвращается грузовик пустым, но с туго набитыми мешками в кузове… Что там — понятно: форма тех, кто оказался «ненужным»… И никому их не жаль — дрянь оказались людишки: с таким в разведку не пойдёшь…

Из двух тысяч двухсот пятидесяти пленных созданы три батальона рекрутов. Больше семисот пятидесяти освобождённых из плена ушли в танкисты, артиллеристы, зенитчики, снайперы, сапёры, ремонтники, пулемётчики и… лётчики… Восемь дней — вполне хватило для того, чтобы рекруты перешли в разряд новичков. Батальон краскомов остался в таком же составе: рота лучших ушла на командование тремя батальонами рекрутов, а рота отстающих подтянулась до нужного уровня. Не все, правда — но тут уж ничего не поделаешь…

По вечерам — посиделки с политпросвещением и промыванием мозгов личному составу: заходил в 20 местную палатку — туда сразу же набивалось ещё 30–40 бойцов и командиров. Вечер вопросов и ответов: отвечает, разумеется командир… А вопросы? Вопросы любые, без опасности быть наказанными за «нескромный» вопрос… Два-три вопроса и меня ждёт новая палатка со слушателями. И новыми каверзными вопросами… А для меня они — в радость: открыть глаза бойцами и командирам — что может быть важнее. И нужнее!

— Товарищ командир…(так ко мне обращаются уже почти все) — поднялся с места пожилой боец — вы сказали, что можно задавать любой вопрос? Я кивнул подтверждая…

— Я вот заметил: это было не один раз… Вы всегда расстреливаете машинистов и помощников паровозов? Почему? Они же не враги… Даже если и водят составы, так по принуждению…

— Глазастый… — произнёс я с непонятной интонацией: то ли похвалил, то ли поругал… Боец напрягся, побледнел:

— Вы же сами сказали — можно задавать любой вопрос…

— А сам ты не пытался ответить на вопрос? — посмотрел на бойца.

— У меня всегда получается — не виноватые они… — ответил он…

— Хорошо… Тогда вопрос всем: кто приносит больше вреда нашему народу: машинист с помощником или предатель

полицай? Тут я так расставил акценты, что больший вред — естественно полицай. И ответы, почти в большинстве — полицай! Меньшинство промолчало: умные — командир не станет зря что то делать — значит так надо…

— Значит полицай, говорите… — задумчиво протянул я… — А машинист возит по железки военные грузы для фронта…

— Так его, наверняка заставили… Ему же семью надо кормить… — зазвучали ответы-подсказки почему машинист не виноват… Вздохнул тяжело, обвёл всех укоризненно-сочувствующим взглядом.

Бойцы притихли — что то сейчас будет…

— Давайте посчитаем… Немцы поставили условие машинисту: будешь перевозить грузы — будешь получать деньги. Откажешься — расстреляем и тебя и твою семью… Или другое: будешь работать — будет чем кормить семью. Откажешься — семья умрет с голода. Так? Бойцы загалдели, как грачи на ветках — Так… Верно… Продолжим…

— Сколько человек в семье машиниста, включая деда с бабкой — человек восемь-десять… Ну пусть пятнадцать… Столько же и у помощника… Итого — двадцать пять-тридцать человек… — начал подсчёт. — Запомните эту цифру: она ляжет на одну сторону весов…

— За смену бригада делает два рейса: туда и обратно… Туда: техника, боеприпасы, продовольствие, обмундирование, лекарства… Оттуда — то, что награблено, отнято, собрано в виде трофеев… Ну… ладно, обратно мы ничего считать не будем, хотя и надо бы. Пусть будет только военный груз и только туда…

— В эшелоне двадцать вагонов. Вагоны по 16 и 32 тонны. Средний вес — 24 тонны на вагон. 20 вагонов — 480 тонн за поездку. 30 дней в месяце. Пусть десять — на отдых: итого 20 дней на 480 тонн — 9 тысяч 600 тонн. За месяц… Обвёл пристальным взглядом слушателей — в глазах непонимание: причём здесь какие то подсчёты? Но в чьих то глазах заметил проблески понимания. Но только проблески — не более. Значит продолжим развивать мысль:

— Артиллерийские снаряды у пушкам весят от 2 килограмм до 45ти. Средний вес снаряда, наиболее используемого выходит 12–15 килограмм. Считая цинки с патронами, гранатами, взрывчаткой… Разделим вес перевозимого груза машиниста на эти 12 килограмм. Я ещё не говорю про авиационные бомбы… Что мы получаем? Не дождавшись подсказки продолжил:

— Получаем восемьсот тысяч снарядов. Разделим это пополам — в эшелоне не только снаряды но и техника. Получаем 400 тысяч снарядов. Разделим пополам: кроме техники везут продовольствие. 200 тысяч снарядов. Разделим пополам — обмундирование — 100 тысяч. Разделим ещё пополам: запчасти, медикаменты и прочее — 50 тысяч снарядов. У немцев считается, что в цель попадает один снаряд из десяти. Делим 50 тысяч на десять. Получаем ПЯТЬ ТЫСЯЧ ПОПАДАНИЙ! А это — ПЯТЬ ТЫСЯЧ УБИТЫХ И РАНЕНЫХ СОВЕТСКИХ БОЙЦОВ И КОМАНДИРОВ! П Я Т Ь Т Ы С Я Ч! И это всего лишь за месяц! А сколько уже идёт война? Два с половиной месяца. А это — ДВЕНАДЦАТЬ ТЫСЯЧ БОЙЦОВ И КОМАНДИРОВ! Больше полноценной дивизии! И это только один машинист с помощником! А сколько у этих двенадцати тысяч останется вдов и сирот? Вот вам цена работы паровозной бригады! ЗА МЕСЯЦ! Последние слова я уже не говорил — рычал в лица остолбеневших слушателей! Успокойся! — приказал мне реалист — они этого не знали.