Путь наемника

Rayko

— … пробита, Чума! Баррикада! Баррикады больше нет! — наконец в ее контуженой голове звуки сложились в понятные слова. Котолак отчаянно тормошил Чуму и тыкал лапой в сторону бывших грузовых лифтов.

На том месте, где еще недавно находились баррикада и Чирик со своей группой, сейчас не было ничего. Вместе с ними исчезли и ближайшие к завалам огневые позиции. А тем временем, вошедшие под прикрытием щитов штурмовые группы Тенебриса уже входили в пролом, оставшийся вместо лифтовых створок.

Оставшиеся на ногах лекари пытались быстро поставить на ноги контуженных, на раненых у них уже просто не хватало времени. Пришедшие в себя бойцы Чумы тут же попадали под кинжальный огонь

надвигающегося противника.

Отступники успели перегруппироваться и захватить солидный плацдарм на месте бывшей баррикады. Постоянно прибывающий поток наемников Тенебриса делился на группы по пять-семь бойцов, идущих следом за одним оборотнем-щитовиком. Эти группы моментально рассредоточивались по флангам, стараясь обойти рубежи защиты. Под непрерывным обстрелом отступники все же прорвались к первым рубежам защиты и сблизившись вплотную с бойцами Чумы, вступали в рукопашные схватки. Постоянно маневрируя, все новые и новые группы врага медленно, но верно продвигались к центру зала.

— Надо уходить на административный уровень, они вот-вот нас сметут! — бросивший бесполезный пулемет с опустевшим магазином Рататуй подскочил к Чуме и Глыму, — Отступаем назад!

— Всем, блять, стоять на месте! — проревел горилла, — Начнем перемещаться под огнем, и все тут поляжем на хрен! Тут хоть укрытия есть, а в коридорах административки они нас зажмут по углам как крыс и передушат по одному!

С левого фланга в авангард наступающего противника через воздушный щит полетели ледяные копья и иглы. Это Серый с Харисом наконец доползли до своей огневой позиции.

— Фрикаделька, прикрывай наших щитом! Все остальные — не давайте отступникам прорваться к Тузам на дистанцию броска гранаты!

Чума по началу еще пыталась выцеливать щитовиков, сбивая им защиту мощными зарядами Плетки, тем самым подставляя под удар немногочисленных, оставшихся с боекомплектом, пулеметов. Продвижение противника наконец удалось если не остановить, то основательно замедлить. Узкие проходы между оборудованием технического этажа не давали наступающим полноценно реализовать численное превосходство. В результате часть противника просто скапливалась на площадке перед грузовыми лифтами. Но силы обороняющихся неумолимо таяли. Ответной стрельбы по противнику становилось все меньше, тут и там закипали скоротечные рукопашные сражения, а к противнику все подходили и подходили свежие подкрепления.

— Справа! Они справа прорвались! — штурмующим наконец удалось смять оборону на правом фланге и группы пятерок начали окружать выживших защитников, собравшихся перед лестницей на административный этаж. Рататуй схватился за амулет связи и скомандовал своим бойцам:

— Всем включить "скрыты"! За мной!

Рататуй на бегу выхватил из-за пояса, прошитого гранатными осколками Хариса, саперную лопатку и не став уходить под "скрыт", рванул в сторону прорыва. Котолаки серыми тенями заскользили вдоль линии последнего укрепления обороняющихся и уходя в "скрыт", материализовались уже внутри построений врага. Оставшиеся немногочисленные силы под прикрытием двух последних пулеметов стали отступать по лестнице на верхний этаж.

Прорвавшимся внутрь вражеских рядов "морячкам" удалось застигнуть противника в врасплох. В условии, где преимущество в огневой мощи реализовать невозможно, котолаки оказались в выигрыше, попав в родную стихию — рукопашный бой. Рататуй вертелся как заведенный, нанося саперной лопаткой удары во все стороны. Стараясь не столько убивать, сколько калечить противника, и пользуясь своей низкой стойкой, он целил по коленям и в пах. Один раненый — это обуза для двух здоровых. Его учили, что таким образом, враг будет иметь трех небоеспособных.

Стараясь

заходить сбоку и резать в основном неповоротливых оборотней, несущих тяжеленные штурмовые щиты, Рататуй видел, как один за другим, окружаются врагами и гибнут в неравной схватке его бойцы. Отступники быстро опомнились от внезапной атаки и начали принимать контрмеры. Котолаков старались загнать между щитов, где по ним можно было без опаски стрелять, не рискуя зацепить своих.

Вытекший правый глаз все-таки сыграл в пользу противника. Из-за ограниченной видимости Рататуй пропустил укол ножом справа, в грудину. В ответ он рубанул напавшего лопаткой по голове, но тут же получил еще два удара в спину. Котолак рванулся перекатом влево, стараясь уйти от насевших противников, но тут же наткнулся на удар прикладом автомата в голову, и нелепо растянулся на полу. Удары и тычки ножами посыпались со всех сторон как град, быстро превращая тело котолака в сплошное месиво. Когда Рататую с трудом удалось разлепить единственный глаз, он обнаружил себя лежащим навзничь в плотном кольце обступивших его врагов. Они что-то орали ему, и наверное, били. Тела он уже не чувствовал. Возле его головы стоял огромный медведь со щитом в лапах и пялился на Рататуя мутным и тупым взглядом.

"Так вон оно что, они же обдолбанные все…"

— Ну, что ты на меня пялишься, мудак сутулый? Не видишь, я отдыхаю?

Медведь без труда поднял двухсоткилограммовый щит над собой и обрушил его нижний срез на голову Рататуя.

*****

Когда после нескольких безуспешных попыток обстрела, от древнего дредноута отделилась спасательная шлюпка, и на всех парах помчалась прочь от корабля в "закат" — капитан сухогруза заподозрил неладное. Он тут же приказал запустить двигатели и прорываться через пробку. А когда дредноут развернулся носом к сухогрузу и начал набирать полный ход, его догадка подтвердилась и перешла в твердую уверенность. В отличии от идиотов, которые сейчас рубятся на базе с бойцами Чумы, он и его экипаж точно знали, какой артефакт сейчас установлен на борту его судна и каков принцип его действия. Именно поэтому он всеми правдами и неправдами, где угрожая, а где требуя или клянча, буквально зубами выгрыз для защиты сухогруза редчайшую на Фелисе установку "Оберег". Но тотальная защита судна от любого высокоэнергетического снаряда, тем не менее, совершенно игнорировала медленно двигающиеся предметы. К примеру такие, как прущий на них со всей дури дредноут.

Тяжелый сухогруз медленно расталкивал корпусом утлые суденышки со смешным водоизмещением, образовавшие затор на выходе из бухты. Корабельные машины надрывались, пытаясь выдать максимальную мощность, а винты позади судна поднимали белые буруны пены. Кого расталкивая корпусом, а кого и просто топя на своем пути, сухогруз начал выбираться из затора, но скорости все равно не хватало. Дредноут неумолимо приближался, и капитана балкера начала охватывать паника.

— К черту питание "Оберега", всю мощность на машины!!! Выводи, выводи нас отсюда, идиот!!! — капитан со злостью пнул рулевого.

Сухогрузу все же удалось прорваться сквозь скопление мелких суденышек, и он вывалился на морской простор с ободранными и погнутыми бортами. Но с капитанского мостика уже без приборов можно было разглядеть оскаленные морды двух волколаков, находящихся на дредноуте. Паника охватила весь экипаж балкера, и рулевой попытался заложить уже совершенно бесполезный маневр уклонения. Спустя минуту дредноут на полном ходу ткнулся бронированным носом в борт сухогруза и на месте, где только что столкнулись два корабля, вспыхнуло второе солнце.