Путь наверх. Книга вторая. Королева
Шрифт:
– Итак, женщина, назови своё имя.
– Гаркана, – ответила она, внимательно глядя на него, и, видя, как он страдает, как не нужен ему этот суд, как хочется ему вернуться в свою комнату, снять душное облачение, закрыть ставни, лечь в кровать и положить на пылающий лоб смоченное холодной водой полотенце.
Писарь, отбросив падающую на глаза прядь сальных волос, старательно записал её ответ.
– Родители твои кто, Гаркана?
– Мать Добряной звали, лекарка была она. Отца не знала. Бабка сказывала, из торговцев был, караван через нашу деревню шёл, так и встретился
Инквизитор опустил веки, делая знак писарю, и тот заскрипел пером по пергаменту.
– Бабка твоя, стало быть, тоже была лекарка? – новый приступ боли был так силён, что он поднял руку, прижал её ко лбу и судорожно отёр пот с висков.
– Бабка Видана, тоже лекарка была, – ответила Гаркана, – и бабкина бабка, и все женщины моего рода.
– Потомственная ведьма! – припечатал Юстинус Мор. Инквизитор поднял руку, призывая его к молчанию.
– Сколько тебе лет, Гаркана? – продолжил он допрос.
– Два десятка один, – отвечала она.
– Где ты живёшь?
– В лесу, Справедливейший, подле деревни Туры.
– Есть ли у тебя муж, Гаркана? – последовал новый вопрос.
Боль в голове поползла с правого виска на лоб, сжимая череп раскалённым обручем.
Лекарка продолжала смотреть на него, ясно читая страдание на его лице и зная, что видит эту муку Железного Инквизитора только она одна.
– У меня нет мужа, – ответила она, – я девушка, мужчины я не знаю.
– Познана, – Торвальд Лоренцо чуть повернул голову в сторону, и перед его глазами тут же взорвались красные сполохи, разнося в клочья сознание. Он вцепился рукою в край покрова на столе, стиснул зубы и тяжело выдохнул, – проверь, так ли это, Познана, – приказал Инквизитор.
Гаркана была вынуждена последовать с лекаркой за ширму, где вытерпела унизительный и грубый осмотр.
– Она девственна, – подтвердила Познана.
– А по годам давно женой и матерью ей быть полагается! – встрял Юстинус Мор. – Всем известно, что ведьмы хранят себя в телесной чистоте, чтобы потом, в назначенный час, отдаться бесу!
– Девственность – ещё не есть причастность к ведьмовству, – бесстрастно напомнил Инквизитор, – пойди сюда, Гаркана, суд Инквизиции осмотрит твоё тело на наличие ведьминских знаков.
– Я не буду стоять голая перед полудюжиной мужчин! – отозвалась из-за ширмы рассерженная девушка.
– Отказ твой будет означать сокрытие на твоём теле ведьминых знаков, отказ сотрудничества с судом Инквизиции, признает тебя ведьмой и станет твоим приговором к сожжению на костре, – равнодушно сообщил Торвальд Лоренцо.
Гаркана молчала.
– Пойди сюда, женщина! – поддакнул Юстинус Мор. – Или твой отказ впишут в протокол, закроют твоё дело и сожгут тебя, как ведьму!
– Подлые жалкие трусы! – буркнула лекарка из-за ширмы.
– Что ты там бормочешь, женщина? – повысил голос Юстинус. – Ты недовольна законом Кроноса?
Ширма колыхнулась, и бледная от гнева обнажённая Гаркана вышла в комнату и подошла к судейскому столу.
Инквизитор Торвальд Лоренцо перевидал столько прекрасных
Она была изящна, будто алебастровая статуя, так дивно сложена, что даже палачи, зевающие от скуки на своей скамье, застыли с разинутыми ртами, как зачарованные, глядя на пленницу.
Узкая, стройная спина, длинные красивые руки с тонкими запястьями; маленькие, круглые и крепкие груди поднимались в такт её частому дыханию; тонкая талия спускалась к крутому изгибу бедра, и мягкая линия живота вела взор вниз, на холмик рыжего пуха, прячущего под собою её девичью невинность. Её тело столь красиво было, что, казалось, сияние разлилось от него по комнате.
Юстинус Мор вышел из-за стола и бесцеремонно рассматривал Гаркану, обходя то спереди, то сзади, требуя, чтобы подняла вверх руки, отвела со спины волосы. Его белёсые глаза подёрнулись масляной плёнкой похоти, дыхание участилось, он то и дело облизывал мокрые губы.
Он походил на змею, свивающуюся кольцами в ритуальном танце перед тем, как проглотить обезьяну. Гаркана не удостоила его даже взглядом. Она смотрела в упор на Инквизитора, главного своего врага, эту хладную статую, измученную болью, этого беспощадного слугу Кроноса, от решения которого сейчас зависела её жизнь.
Будто под гипнозом её серо-зелёных глаз вершитель Закона медленно поднялся из–за стола и подошёл к ней.
Он встал совсем близко, она слышала лёгкий запах виноградного уксуса, что шёл от него, должно быть, Инквизитор натирал им виски в стремлении погасить мучительную боль в голове.
Гаркана была гораздо ниже его ростом, и, опустив вниз взгляд, Торвальд Лоренцо увидел золотые капельки солнца на её хрупких белых плечах – рыжие веснушки. Они чуть брызнули и на грудь, нежную, чистую, которой не касались покуда грубые мужские руки.
Инквизитор уже и не помнил, когда последний раз был с женщиной. За рутиной дел далеко отступили плотские помыслы, но сейчас его природа так яростно напомнила ему о том, что он мужчина, что его даже в жар бросило, и в паху заломило от сильного желания. Но дух его был силён, и собою он владел в совершенстве, и ничем не выдал своего волнения.
Я не вижу на её теле ведьминых отметин, – спокойно заметил Инвизитор.
– Я их тоже не вижу! – вынужден был признать Юстинус Мор. – Но взгляни, Справедливейший, разве невинной девушке так подобает стоять пред очами искушённых мужчин? Ни лица не закроет руками, ни капли краски на щеках, стоит себе спокойно, будто стыда не ведает!