Путь наверх
Шрифт:
— Должен быть потёрт, — эти слова зазвучали для меня по-новому. — Выходит, чем старее выглядит жилище, тем авторитетнее гоблин в нём проживает?
— Моему уже больше восьмидесяти лет, — усмехнулся Орих, выпустив клуб сладковатого дыма. — И ещё столько же простоит.
— Я искренне тебе этого желаю.
— А ты мне не желай. Ты себе делай, Первожрец, — почесав впалую щёку, гоблин вдруг сверкнул глазами в темноте. — Или ты думаешь, что я буду твой зимник защищать?
Зимник? Это он о Сердце Хаоса?
— А что его защищать? Крепость стоит, а с наскоку её брать… Ну
Демонов шаман, говорит какими-то загадками… И то, что он говорит, не похоже на обычные нравоучения. Вот что делать? Общаться напрямую, или подождать пока он выговорится, а потом уж скажет, что ему нужно, и что он имел в виду?
— Крепость — не зимник, дратвой не залатаешь, — нравоучительно произнёс Орих. — Держи, — он протянул мне трубку.
— Не курю, — соврал я, даже не шелохнувшись.
Ну не хотелось мне курить странную гадость шаманскую. Кто его знает, торчка этого, может у него там мухоморами сушёными трубка забита? Раз курнёшь, а потом двое суток будешь с птичками здороваться, сосенкам в пояс кланяться и дорогу в Катманду спрашивать.
Ни одной эмоции не отразилось на лице старого гоблина, будто и не услышал моих слов, продолжая протягивать трубку.
«Эх, был не была, — про себя вздохнул я, осторожно принимая костяной курительный прибор, — прощай крыша, встретимся завтра».
Поднёс ко рту и сделал неглубокую затяжку. Подождал. Затем сделал ещё одну…
«А ничего так. Чем-то напоминает кальян на грейпфруте».
Третью затяжку мне не дал сделать сам Орих, буквально выдравший свою трубку из моих пальцев.
— Хватит тебе, — отрезал он, — вытряхивая её содержимое в очаг. — Сдохнешь здесь от страха, кто тебя дохлого потом вытаскивать будет отсюда?
Никаких изменений в сознании я не замечал. Тот же полутёмный чум, с тусклыми лучинами, дым от маленького очага под потолком и — необычайно серьёзный шаман, вперивший в меня непонятный взгляд.
«Странно и то, что „системок“ мне никаких не пришло, будто я в реале курил», — пролистав «логи», с лёгким удивлением констатировал я.
— А что было в трубке?
— Смесь травок, — Орих поменял положение, с наслаждением вытянув ноги. — А теперь закрой глаза и попытайся почувствовать.
Кажется, начинается. Выполнив то, что требовал Орих, я даже дышать перестал.
— Чувствуешь? — раздался требовательный голос гоблина.
Я в это время вспомнил всё, что когда-то читал о медитациях, о восточных практиках, йоге и прочих духовностях, которые люди давно относят к разделу эзотерики. Стараясь прислушаться к внутренним ощущениям, я расслабился и кажется что-то почувствовал.
— Чувствуешь? — почти зарычал шаман.
Хотелось сказать, что чувствую, но если он начнёт задавать уточняющие вопросы, я — посыплюсь. Не ощущал я ни хрена.
— Не чувствую, — вздохнул я, открывая глаза. — А что я должен был почувствовать? — с удивлением я уставился на лежащего ничком шамана, который сотрясаясь в беззвучном смехе, чуть ли ногами не дрыгал.
— Ах-аха-аха! — наконец его прорвало, и он принялся вытирать слёзы с глаз. — Чувствуешь,
— Иди ты, сморчок старый, — я хотел подняться со шкур, но почувствовал, что не могу этого сделать. — Э! — я рванулся, но снова безрезультатно.
Ни одна мышца моего тела, кроме лицевых, больше мне не подчинялась. Я не мог даже голову повернуть, что уже говорить о перемещениях. Я понимал, что он мне ничего плохого не сделает, Тиамат не позволит, но всё равно — разозлило это.
— Ты что со мной сделал, чучело? — вкрадчиво спросил я. — Ты ж понимаешь, что как только я смогу двигаться, тебе не поможет даже Тиамат. Я ж весь твой стан заровняю под поле для гольфа.
— Попробуй, — ехидно оскалился гоблин, приглашающе показав ручкой. — Давай же.
— Сам напросился.
«Прокол Мглы».
Не понял.
«Прокол Мглы».
— Ты можешь сколько угодно стараться воспользоваться тем, что работало там, — посерьёзнел Орих. — Но ты уже наполовину не здесь. Здесь иные законы, — покачал он головой. — Я советую тебе запомнить одно правило.
— Какое к х…
— Заткнись, — припечатал гоблин. — И слушай! Ты пробудешь здесь недолго. Никому не верь, никому ничего не обещай. И главное — никому не говори своё имя. Ни одно из них. Ты меня понял?
Мои губы ещё силились сказать о том, как я разделяю его точку зрения, как я восхищён его мастерством и как хочу обнять его тщедушное тельце, но реальность вдруг подёрнулась дымом.
Чума больше не было. Не было стойбища, Ориха. Не было никого.
Передо мной расстилалась степь.
Глава 22
— Как насчет «этих»? Они исчезли?
— Нет, не исчезли. И вряд ли исчезнут. Но я научился не замечать их и они, видимо, решили плюнуть… Не так ли со всеми нашими грезами и кошмарами? Если их не подкармливать — они тают.
— Но они ведь преследуют тебя.
— Они — мое прошлое. Прошлое преследует всех.
От удивления я замер.
Местность была знакомой, вот только когда я здесь успел побывать, ума не приложу. Оглядевшись ещё раз, изумился своей невнимательности, когда взгляду предстали отвесные скалы, вздымающиеся далеко вверх и теряясь в низко проплывающих облаках.
Это же Пасть Леты.
Вот только снега здесь не было и в помине. Выцветшая желтоватая трава, кое-где редкий колючий кустарник и — всё.
«Ну и зачем я здесь? — вопрос, адресованный самому себе, понимания не принёс. — В какую сторону идти?».