Путь полководца. Дилогия
Шрифт:
— Давай дуру! — гаркнул он, и второй пилот сунул в протянутую руку «калаш».
Духарев выпустил очередь. Пули взбили пыль метрах в десяти перед бегущим зверем. Волк метнулся в сторону. Вертолетчик заложил вираж. Духарев покрепче ухватился за ручку. Выпустил еще одну очередь. Опять мимо. Стрелять одной рукой из «калаша» было неудобно. Надо было «стечкин» взять.
— Пониже! — крикнул Духарев, выпустив еще три короткие очереди.
Грохот последней помешал ему услышать взрыв, отрубивший «хвост» вертолета.
Машину закрутило волчком.
Пилота, державшего Духарева
— А-а-а!!!
Ночь взорвалась. Воздух визжал от рвущих его стрел. Рядом дико кричали раненые... И пронзительно-яростно визжали степняки.
Духарев падал. Вернее, катился вниз по склону, прочь от костра. Причем в правой руке у него была сабля. Успел схватить. Рефлекс сработал.
Стрелы, выпущенные навесом, вгрызались в землю совсем рядом.
Духарев нырнул за мощный дубовый ствол. Спрятался, скорчился между корней, выжидая.
Костры в лагере русов гасли один за другим. Должно быть, их заливали водой. Горел только костер, у которого спали старшие. Духарев, Святослав... Святослав!
Сергей высунулся из-за ствола. Вокруг костра лежали. Был ли среди них князь?
Проклятье! Как они подобрались? Дозорные прохлопали? Расслабились, дурни! Теперь всё. Конец.
Тут Сергей услышал шорох. Кто-то проворно полз к нему снизу. Раз прячется, значит свой.
— Ты кто? — негромко спросил он. Шорох прекратился.
— Батька, ты? — осторожно спросили из травы.
— Я, Велим. Давай сюда.
Сотник проворно подполз к Сергею. Он был в броне. Далее щит на спине висел. А на Духареве — только кольчуга. Панцирь у костра остался.
Снизу раздавались вопли и визг.
— Что там? — спросил Духарев.
— Копченые с той стороны зашли, — сказал сотник. — Я как раз спускался наших проверить, а тут они. Сразу стрелы кидать начали. А там же берег, не укрыться. Наши к камням бросились, а я наверх, к тебе побежал... А у вашего костра стрел — гуще, чем колосьев в поле. А ты — живой!
Велим умолк, прислушался к тому, что происходило внизу. Нехорошее там происходило.
— Надо вниз, батька! Там наших режут!
Мгновенное колебание... Ускользнуть под покровом темноты, сбросить железо, нырнуть в темную воду... Один раз Сергей уже так спасся...
— Погоди, Велим. У костра бронь моя осталась. Заберу.
Духарев по-пластунски пополз наверх.
Жив ли Святослав?
У костра — не меньше дюжины мертвых тел. Почти всех накрыли во сне. Ближние гридни. Понятко, прошитый сразу семью стрелами... Духарев достал из мешка панцирь. Не вставая, натянул. Только после этого приподнялся — посмотреть, есть ли среди мертвых великий князь...
Князя не разглядел, зато увидел взбирающихся с противоположной стороны копченых.
И не раздумывая, рванул к ним. Резко. Как спринтер на старте.
Троих копченых он срубил в считанные секунды. С десяток степняков с воплями кинулись вниз. Решили, видно, что здесь
И тут Духарев услышал рог. Боевой рог Святослава. И все «разумные» планы вылетели из его головы.
— За мной! — крикнул он Велиму и очертя голову бросился вниз по крутому склону.
Как он ничего не сломал во время этого сумасшедшего спуска — уму непостижимо. Почти в кромешной темноте, по камням, по корням, по осыпям, он не сбежал — слетел. И сразу угодил в самую резню. Но это была его стихия: драться вслепую, в самой гуще. Сергею было проще, чем печенегам. Он знал: вокруг только враги. А вот копченым было неудобно и тесно. И не разглядеть, кто враг. Они перекрикивались гортанными голосами, чтобы угадывать друг друга... И чтобы Духареву было сподручнее их рубить. Единственное, чего опасался Сергей: задеть поспевающего за ним Велима. Но избежать этого было просто. Не отступать. Двигаться только вперед.
Кто-то напрыгнул на Духарева сзади, вцепился в шлем, заорал истошно: «Рус, рус!» — и ударил ножом в спину. А может и не ножом, чем-то еще, острым... Недостаточно острым, чтобы пробить панцирь.
Духарев не успел его сбросить. Висевший на Сергее степняк дернулся и сам отпал. Похоже, его срубил кто-то из своих.
Металл чиркнул о металл: печенежская сабля проехалась по наплечнику. Сергей кольнул мечом, повернул, выдернул... И снова услышал рог князя. Совсем близко. Сергей завыл по-варяжски, ударил крест-накрест, рванулся вперед... И упал, запутавшись ногами в груде лежащих на земле тел.
Кто-то тут же наступил Духареву на шею... И, взвизгнув, повалился на Сергея, задергался в агонии. Может, не тот, другой. Не важно. Духарев спихнул с себя умирающего и пополз вперед по скользкой от крови «баррикаде» из теплых еще мертвецов. Кто-то с кем-то рубился — так и лязгало... Духареву наступили на руку, на крестец... Сергей извернулся, резнул саблей по сапогу. Слава Богу, судя по воплю, это был не рус, а степняк. В следующий миг в Духарева едва не воткнули меч.
— Я — свой! — чудом увернувшись, закричал он. — Я — Серегей!
Он распрямился — и тут же получил мощнейший удар в спину, не пробивший бронь, но толкнувший Сергея вперед, на... руки своих. Своих!
— Серегей! Живой! — раздался рядом голос Святослава.
— Живой! — с удовольствием подтвердил Духарев. — Велим! Велим! Сюда!
— Иду! — Из мрака возникла фигура, тускло блеснула чешуя панциря... Удар! Отвратительный хруст... Велима развернуло и бросило на Духарева. Сергей подхватил его, не выпуская сабли, шагнул назад. Справа и слева тут же выдвинулись гридни — прикрыли.