Путь птиц или дорога чуда
Шрифт:
Черный конь Рыцаря Ночи закрыл от ужаса глаза, попятился назад и жалобно заржал. Его хозяин ещё пытался как-то совладать со своим скакуном, но паника уже овладела обоими. Павлику оставалось до противника всего несколько метров, когда конь с рыцарем вдруг резко взмыли в воздух и почти мгновенно исчезли в низких черных тучах. И тут же все присутствующие снова оказались в тронном зале замка. Фея сидела на своем монументальном троне, на губах её играла удивленная улыбка, а в глазах можно было прочитать уважение к новому рыцарю страны Серых Снов.
Церемония принятия Павлика в рыцари была как две капли воды похожа на
– Отныне ты являешься рыцарем страны Серых Снов, - произнесла Фея. Доблестью и отвагой ты вполне заслужил этот почетный титул. Но помни, что бы с тобой ни случилось в твоем мире, ты должен соблюдать кодекс рыцарской чести и хранить в тайне все, что здесь увидел.
– И я никому не могу рассказать, что со мной произошло?
– спросил Павлик.
– Никому, - подтвердила Фея.
– Тот, кто много болтает, уже никогда не найдет дорогу сюда. Либо не вернется отсюда. А теперь, по закону моей страны, ты можешь попросить меня о чем угодно, и я исполню любое твое желание.
– Да?
– обрадовался Павлик и задумавшись, произнес: - Я хочу... Я хочу...
– Затем он посмотрел на Андрея, вздохнул и добавил: - Я много чего хочу, но я обещал своему другу...
– Чего же хочет твой друг?
– спросила Фея.
– Понимаете, Ваше Величество, - выступив вперед, сказал Андрей.
– Я где-то потерял ключи от квартиры, но если их здесь нет...
– Их здесь нет, - перебила его Фея.
– Тогда мне нужна Книга Судеб, - проговорил Андрей и вкратце пересказал Фее историю Синего Друга.
– В моей стране нет Книги Судеб, - выслушав историю, сказала Фея.
– Но я знаю человека, о котором ты говоришь. Каждому встречному он рассказывает о том, как разочаровался в жизни, а значит обречен жить в стране снов потому что не понимает, что смысл жизни в самой жизни, а смысл жизни человека - в служении истине.
Как известно, возвращение домой - не менее приятная вещь, чем само путешествие, даже если оно проходило во сне.
Обратно Андрей с Павликом возвращались по Дороге Чуда пешком. Они шли молча, каждый обдумывал слова Феи и по-своему пытался их себе объяснить. Рядом с рыцарями бежали две красивые сильные собаки, и когда маленькая процессия приблизилась к воротам, собаки вдруг громко залаяли. Именно от этого Андрей и проснулся.
ГЛАВА 3
Андрей открыл глаза, потер их кулаками и сел. Урок только что закончился, ребята высыпали во двор, а две собаки, охранявшие его сон, носились по траве и лаяли, радуясь возможности погоняться за мальчишками.
После путешествия в страну Серых Снов реальный мир выглядел ещё более привлекательным. Яркие краски весеннего дня поражали своей сочностью, а запахи нагретой земли и травы придавали этому миру должную завершенность.
Ключи от квартиры Андрей конечно же обнаружил под партой, за которой уснул. Остальные уроки прошли для него вполне благополучно. Он без особых последствий подремал на географии, получил четверку по литературе, а на истории поднял руку, но когда его вызвали к доске, забыл о чем надо рассказывать. В голове у него крутились обрывки приключений в стране снов, а самое главное, Андрею не давало покоя обещание
После уроков Андрей с Петькой отправились домой. Путь они выбрали более длинный - через парк, мимо небольшого городского озерца, в котором местные рыбаки ловили ротанов. Здесь мальчишки покатались на плоту, обстреляли и потопили не менее сотни вражеских кораблей, а затем грязные и довольные двинулись дальше. По дороге Андрея так и подмывало рассказать другу о своем путешествии, но он помнил обещание, никому ничего не рассказывать, а потому просто так поинтересовался:
– А тебе снятся сны?
– Еще какие, - размахивая портфелем, ответил Петька.
– Вчера снилось, что я летаю.
– На лошади?
– вспомнив об Аделаиде, быстро спросил Андрей. Петька посмотрел на него как на сумасшедшего и покрутил пальцем у виска.
– Лошади не летают, дундук.
– Это смотря какие, - вздохнул Андрей.
– Конечно, - рассмеялся Петька.
– Если её столкнуть с крыши или сбросить с самолета, тогда любая полетит.
– Парашют нужен очень большой, - подумав ответил Андрей.
– И без парашюта полетит как миленькая, - Петька запустил портфель вверх и закричал: - Смотри, смотри, портфели летать начали.
– А ты во сне куда летал?
– не переставал допытываться Андрей.
– Никуда. Во дворе немножко полетал и пошел домой играть на компьютере.
– А я...
– чуть было не сорвалось у Андрея, но он вовремя спохватился.
– А я по воздуху летал.
– А я по земле что ли?
– удивился Петька.
– Мне позавчера очень хороший сон приснился. Как-будто я учитель математики, а Лиана Викторовна ученица. Я вызвал её к доске и говорю: "Ну что, Лиана Викторовна, небось не выучили теорему?" А она таким тоненьким голосом и отвечает: "Не выучила, Петя". Ну я ей и влепил в журнал такую здоровую двоищу - во весь лист. А она заплакала и говорит: "За что, Петя?" "А за то, - говорю я.
– Сколько вы мне двоек в этом году поставили? Не помните?" А она ещё сильнее плачет. И вдруг, вижу, а это уже не Лиана Викторовна, а географичка. Я ей и говорю: "Ну что, Татьяна Семеновна, можете мне на карте Японское море показать?" "Не могу", - говорит. "И вам двоечку - получите пожалуйста. А завтра чтобы пришли в школу с родителями". Географичка тоже давай плакать...
– Знаю, - перебил его Андрей.
– Потом ты выгнал из класса директора школы, завуча поставил в угол, а историчке велел вымыть все парты.
– Нет, потом я проснулся, - ответил Петька.
За интересным разговором ребята незаметно добрались до дома и договорились встретиться через пятнадцать минут во дворе.
Почти весь остаток дня Андрей провел на улице. Делать уроки в такую погоду, за неделю до каникул ему казалось преступлением. Похоже было, что все детское население района высыпало на улицу. Асфальт, на сколько хватало глаз, был исчерчен классиками, портретами и надписями. В песочницах строились дворцы и дороги. Юные гонщики на трехколесных велосипедах стайками гоняли вокруг домов. Мячи, воланчики и летающие тарелки, словно неизвестные птицы или насекомые мелькали в воздухе, и над всем этим весенним столпотворением стоял галдеж: визг, крики, смех и плач.