Путь России. Новая опричнина, или Почему не нужно «валить из Рашки»
Шрифт:
В силу большей гибкости Финансовый интернационал, в отличие от Коммунистического, сохранился до наших дней.
Раньше у него было две доминанты – группы Ротшильдов и Рокфеллеров. Сейчас возвышение Китая добавляет третью: это замечательный китайский бизнес. Он тоже представляет собой глобальную финансовую сеть, которая уже интегрируется в Финансовый интернационал.
Эти сети, безусловно, переплетаются, пересекаются, проникают друг в друга. Это живые общественные организмы, влиятельность которых исключительно велика.
Справка
Как Великобритания купила Суэцкий канал
У египетского руководителя того времени,
Деньги были нужны срочно, и премьер Дизраэли – второй человек Великобритании после королевы! – попросился, именно попросился на прием к Ротшильду. А формально Дизраэли был тогда вторым человеком мира, потому что Британская империя того времени – самая могущественная держава, причем с огромным отрывом от всех остальных. И вот второй человек мира смиренно просится на прием к финансисту, и тот его принимает.
Но, поскольку у финансиста много дел, он принял премьера за обедом. И вот Ротшильд кушает, к нему входит премьер Дизраэли – и в своем письме он не вспоминает, чтобы его пригласили за стол, налили чаю, – и его спросили, что ему нужно.
Премьер Дизраэли очень вежливо и смиренно объяснил, что вот хотелось бы купить для Ее Величества Суэцкий канал. Замечательную деталь приводит Дизраэли в своем письме: Ротшильд взял виноградинку с блюда, откусил ее, подумал и поинтересовался, каковы гарантии. «Гарантии английского правительства», – ответил Дизраэли. Ротшильд не спеша доел виноградинку и сказал: хорошо, вы получите эти деньги. И Суэцкий канал перешел во владение Великобритании вплоть до египетской революции и национализации. А если бы Ротшильд, например, подавился этой виноградинкой, этого теоретически могло бы и не случиться.
Вот что такое империя Ротшильда.
Финансовый интернационал – структура, непрозрачная столь же, сколь и влиятельная.
Историю многих стран мира нельзя толком понять без учета борьбы Ротшильдов и Рокфеллеров, их жесткой конкуренции.
Это не значит, конечно, что есть какая-то «мировая закулиса», где сидят проклятые враги, всем портящие жизнь и всеми манипулирующие. Это не так.
Финансовый интернационал – это сеть, в нем тоже есть столкновение интересов, ими тоже можно манипулировать. У его представителей тоже далеко не все получается, они тоже не всесильны. Мне нравится ответ Черчилля на вопрос, почему англичане не антисемиты: «Потому что мы не считаем себя хуже семитов».
К слову сказать, попытка Ротшильда войти в Россию через совет директоров «Норильского никеля» в итоге не удалась.
Но попытка эта была весьма знаменательной. Когда представитель глобальной финансовой сети официально входит в совет директоров компании, он как бы «метит территорию». Это символический жест, схожий с поднятием над кораблем флага той или иной страны. Корабль может принадлежать кому угодно, но он ходит под определенным флагом – и это символ. И вхождение Ротшильда в совет директоров «Норильского никеля» стало бы, с моей точки зрения, символом того, что эта корпорация, глобальный монополист находится под юрисдикцией Российской Федерации чисто формально, а реально он входит в орбиту империи Ротшильда.
Попытка осуществить символическое действие не удалась. Но вопрос о том, какое отношение имеет «Норильский никель» к России,
Попытка обозначила вектор интересов, а для такой всесокрушающей силы, как империя Ротшильдов, осознание своего желания есть уже значимое продвижение к его реализации.
Стоит напомнить: в 2007 году отец Натаниэля Ротшильда лорд Джекоб Ротшильд вместе со своим сыном вошли в консультационный совет компании «Русал». Сын Натаниэль Ротшильд входит в совет директоров компании Дерипаски «En+», которой принадлежит 47,4 % самой компании «Русал». В самый тяжелый для Дерипаски период, в критический момент кризиса 20082009 годов, когда «Русал» пытался договориться более чем с семьюдесятью банками о реструктуризации долга в 17 млрд долларов, компания «Русал» взяла своим консультантом именно Инвестиционный банк Ротшильдов. То есть Ротшильды помогали им урегулировать вопрос о долге в 17 млрд долларов.
Но такие услуги даром не оказываются – и оплачиваются отнюдь не деньгами, а влиянием.
В самом деле: если вы спасли кому-то шкаф, – вы оказали услугу на стоимость этого шкафа. Если же вы спасли кому-то жизнь – эта услуга не имеет оценки: человек обязан вам жизнью. Вполне вероятно, что Дерипаска оказался в таком же положении по отношению к империи Ротшильдов. Он им не должен какую-то сумму денег – он им просто обязан. Это может быть оформлено, а может и нет. Но такое предположение представляется практически правомерным.
То, что фонд «Натаниэль Ротшильд Инвестман» участвовал в размещении акций «Русала» и купил полпроцента акций за скромные 100 млн долларов, – это деталь, которая лишь подтверждает: действительно, Ротшильды территорию пометили. Но вообще-то это территория России. И она России очень важна. Ведь у нас нет других монополистов в глобальном масштабе. Не хочу произносить пышные слова вроде «распродажа Родины», но подобрать другие для описания происходящего сложно.
А когда речь идет о распродаже Родины, бессмысленно говорить о том, хорошую или плохую цену за нее заплатили. Как говорится в рекламе одной из систем пластиковых карт, есть вещи, которые нельзя купить за деньги. Продавая то, что нельзя купить за деньги, вы нарушаете некоторые нормы. И, похоже, российское государство к нарушению этих норм уже готово.
Претензий к Дерипаске в связи с изложенным нет: он бизнесмен и живет в другой системе координат. Бизнес – это организм, который функционирует ради извлечения прибыли. Задача государства – поставить его в такие рамки, чтобы это его стремление не просто оказывалось совместимо с жизнью общества, но и приносило обществу пользу. Поэтому здесь вопросы к государству, к регулирующим органам, к людям, которые говорят, что любые иностранные инвестиции – это всегда хорошо.
Могу привести конкретные примеры. В 1989 году западноевропейские инвесторы скупили сахарную промышленность Венгрии – и сейчас у Венгрии нет своего сахара. Потому что конкурирующую отрасль просто закрыли и забыли о ней навсегда.
Когда сейчас говорят, что у Венгрии безумный дефицит бюджета и страна не может бороться с этим дефицитом, потому что тогда у них будет безумная безработица, – нужно вспоминать, как иностранные инвесторы, скупив, просто закрыли значительную часть венгерской промышленности, чтобы избавиться от конкуренции с ее стороны.