Путь русского офицера (сборник)

Деникин Антон Иванович

Союзники должны были перейти в наступление весною, но германцы предупредили их, начав 21 февраля сражение для прорыва фронта у Вердена. По усиленным просьбам генерала Жофра, для отвлечения немецких резервов Ставка предприняла большое наступление войсками Северного и Западного фронтов в марте – в самое неблагоприятное для нас время весенней распутицы. Операция эта, наспех организованная и плохо проведенная, среди бездорожья тающих снегов, буквально захлебнулась в грязи и окончилась полной неудачей.

Плохая прелюдия к предстоящему июньскому наступлению, отразившаяся печально на духе войск и, в особенности, на психике главнокомандующих…

За

это время в командовании нашем произошли перемены. В неудачах, постигших Юго-Западный фронт, был обвинен, совершенно напрасно, начальник штаба фронта генерал Владимир Драгомиров и смещен (он получил 8-й корпус). Главнокомандующий генерал Иванов обрушился с целым обвинительным актом против Брусилова, но последнего поддержала Ставка.

Обиженный несправедливыми нападками на свой штаб, начальник штаба генерал Брусилова генерал Ломновский ушел в строй, получив 15-ю дивизию. В конце концов, неудачное руководство Иванова, которое продолжалось и в начале 1916 г. (операции 7-й и 9-й армий), заставило сменить и его. Главнокомандующим Юго-Западным фронтом 5 апреля был назначен генерал Брусилов.

Детали предстоящего июньского наступления установлены были на военном совете в Ставке 14 апреля. Впоследствии, будучи начальником штаба Верховного главнокомандующего, я ознакомился с протоколом этого исторического заседания, представляющего большой интерес и в стратегическом, и, особенно, в психологическом отношении.

Присутствовали: государь, главнокомандующие – Куропаткин, Эверт, Брусилов со своими начальниками штабов, генералы Иванов, Шувалов, великий князь Сергей Михайлович и Алексеев.

Генерал Алексеев доложил план наступления: главный удар на Вильно (дальше – Берлин) наносит Западный фронт генерала Эверта, к которому направляются большая часть резервной тяжелой артиллерии и все корпуса из резерва Верховного главнокомандующего – силы и средства получались доселе небывалые на русских фронтах. Впервые они более чем в полтора раза превышали противостоявшие германские.

Северный фронт генерала Куропаткина, усиленный в свою очередь частью общего резерва и тяжелой артиллерией, должен был наносить удар также в Виленском направлении. В общем, севернее Полесья было собрано 70 % российских сил (Сев. и Зап. фронты), а южнее (Юго-Зап. фр.) оставалось 30 %. Юго-Западному фронту предлагалось держаться пассивно и выступить в случае успеха на главном направлении.

Генералы Эверт и Куропаткин, ссылаясь на силу неприятельских позиций и насыщенность их артиллерией, в особенности тяжелой, отнеслись совершенно безнадежно к намеченной атаке.

Генерал Брусилов в горячих словах уверял, что его войска сохранили вполне боевой дух, что наступление возможно и при нынешнем соотношении вооружения он не сомневается в успехе его. Но что не может себе представить, чтобы во время генерального наступления его фронт бездействовал.

Генерал Алексеев возражал против пессимизма Эверта и Куропаткина, которые несколько смягчили свое заключение: наступать они могут, но не ручаются за успех. Генерал Алексеев согласился на активное участие в наступлении Юго-Западного фронта, но подчеркнул, что ни войсками, ни артиллерией он усилить его не может и Брусилов должен довольствоваться собственными силами.

Итак – главный удар

на Вильно, вспомогательный (Юго-Запад. фр.) на Луцк. Государь не высказывал собственного мнения, утверждая лишь предложения Алексеева. Интересно, что генерал Иванов после окончания совета пошел к государю и со слезами на глазах умолял его не допускать наступления Брусилова, так как войска переутомлены и все кончится катастрофой. Царь отказался менять планы.

В таких условиях принимались решения о генеральном наступлении. Два главнокомандующих обоих активных фронтов явно потеряли дух, не верили в успех предприятия, не имели дерзания и могли своим пессимизмом зара-зить и начальников и войска. Казалось бы, самым естественным было убрать их немедленно и заменить другими, которые могли бы и хотели атаковать…

* * *

Собрал Брусилов своих маршалов: Каледина (8-я армия), Сахарова (11-я), Щербачева (7-я), Крымова (9-я).

Один Щербачев высказывал сомнения и находил наступление нежелательным. Все остальные поддержали главнокомандующего.

Наступление предположено было в начале июня.

Но 24 мая пришла телеграмма от генерала Алексеева: «Итальянцы потерпели сильное поражение и просят экстренно нашей помощи. Можете ли наступать?»

* * *

На этих строках последняя работа на земле генерала Деникина прервалась. Он умер от разрыва сердца…

Его последняя неоконченная рукопись носит характер автобиографический, хотя весь центр тяжести он переносит на общероссийские обстоятельства и события, рассматривая их с точки зрения русского офицера и военного писателя. Закончить эту свою работу он предполагал так, чтобы «Очерки русской смуты» являлись ее естественным продолжением, осветив, таким образом, эпоху жизни России от 1870-х до 1920-х годов.

Господь не судил ему довести ее до конца.

Но эти книги явятся подспорьем для всякого историка этого периода.

Ксения Деникина

Выдающийся русский военачальник, генерал от инфантерии. Герой Русско-японской и Первой мировой войн. Верховный главнокомандующий Русской армией, в августе 1917 г. сменил на этом посту А. А. Брусилова. Один из организаторов и главнокомандующий Добровольческой армией, вождь Белого движения на Юге России. Убит 13 апреля 1918 г. при штурме Екатеринодара (ныне – Краснодар).

ОЧЕРКИ РУССКОЙ СМУТЫ (избранное)

Предисловие

В кровавом тумане русской смуты гибнут люди и стираются реальные грани исторических событий.

Поэтому, невзирая на трудность и неполноту работы в беженской обстановке – без архивов, без материалов и без возможности обмена живым словом с участниками событий, я решил издать свои очерки.