Путь Самирана
Шрифт:
Узбек тут же перевернул документ на следующую страницу. Потом на последнюю, где, уже не глядя, поставил печать и расписался.
Я и консул пошли дальше.
— Сколько у нас времени? — спросил я.
— Меньше часа. Я просил моих людей задержать американцев подольше, хлеб-соль-халва, и прочее восточное гостеприимство.
Мы подошли к следующей двери, открыли её и перешли в другой ангар. Там было пусто, только в центре стояла кабина шахтёрского лифта, освещённая множеством прожекторов на треножниках. Возле
Тот встретил нас не так дружелюбно. Он будто давал понять, что прекрасно знает, что я никакой не «археолог».
— Лавров Денис Васильевич? — прочитал он в моём паспорте.
— Да, это я.
— Археолог?
— Ага.
— А я слышал, что вы всего лишь учитель истории, который приехал в Самарканд на конференцию Россотрудничества?
Говорил этот военный на чистейшем русском языке, который не часто услышишь даже в Питере.
Военный вернул документ и шепнул:
— Проходите. И… знайте — американские коллеги уже в пути.
— Спасибо, — прошептал в ответ консул. — Вы же будете проверять их документы намного дольше наших?
— Нет, — сквозь зубы ответил военный. — Но вот мой друг в соседнем ангаре работает очень медленно. Все жалуются. Боюсь, наши американские гости будут крайне недовольны его работой. Надо компенсировать.
— Ещё раз спасибо, — сказал консул и втолкнул меня в дверь лифта.
— Дальше ты сам, — сказал мне консул. — А я должен забросить денег медленному другу.
— Но я не археолог!
— Ты будешь первым русским, кто увидит этот долбанный древний город, — сказал консул. — Помнишь бросок на Приштину?
Никакого «броска на Приштину» я не помнил.
— В девяносто девятом году, во время нападения НАТО на Югославию, наши десантники заняли аэропорт, замедлив переброску войск оккупантов.
— Что-то такое слышал, — ответил я.
— Сейчас наши десантники — это ты, Денис Лавров.
— Но разве нет других специалистов? Или снова десантуру задействовать…
— Мы вызвали всех, кого только можно. Академия Наук полным составом прилетела в Ташкент. Но узбеки сопротивляются. Отказываются допускать международных исследователей.
— На каком основании?
— Да как обычно: карантин, ПЦР-тест и прочая фигня. А на деле — торгуют доступом к древнему городу. Я уже истратил на взятки годовой бюджет посольства.
— Ещё бы! Такая находка.
— Скоро и мы, и американцы, и все остальные прогнём узбеков. Но пока что всё на тебе. Лезь в каждую дырку. Исследуй каждый камень. Теперь ты официальный глава русской археологической миссии.
— Но я преподаю историю в транспортном колледже! — воскликнул я. — Я некомпетентен. Я и на конференцию учителей попал случайно. Я очень плохой учитель… О броске на Приштину не помню даже.
— Помощь уже близко. Но ещё сутки тебе придётся отдуваться за Родину в одиночку.
Отдуваться
На неопределённое время у меня появилась новая родина — летающий город Дивия.
6. Разрешение на обман и запрет на правду
Мадхури слушала мой рассказ, не перебивая. Даже когда явно не понимала значения слов «узбек», «ПЦР-тест» или «цэрэушник». Глядела женщина не на меня, а на овал света вокруг моего лица. В её больших чёрных глазах он отражался двумя яркими точками.
— Ну, а потом был суд и работа в свинарнике, — закончил я свой рассказ. — Дальше вы всё знаете. Такие вот дела. Я и сам ещё не уверен, не сошёл ли я с ума.
Мадхури резко провела рукой возле моего лица, развеивая овал «Правдивой Беседы».
Комната, в которой мы сидели на ковре, ярко освещена. Свет шёл из настенных ламп, похожих на электрические. В арках остальных комнат царила тьма. Поэтому я немного испугался, когда из одной тёмной арки вышел некто, закутанный в чёрные тряпки, с прорезью для глаз.
Судя по сгорбленной спине и мелкой походке — пожилая женщина.
Она внесла квадратный поднос с кувшинами и какими-то металлическими коробочками. От всего этого пахло едой и пряностями. Постоянно кланяясь, старушка расставила коробки и кувшины между нами.
— Мой муж вернулся? — спросила Мадхури.
— Да, госпожа, — глухо ответила служанка из-под паранджи. — Старший хозяин быть в комнате воды. Мыть-мыть лицо.
Служанка вышла, а я быстро спросил:
— У вас есть предположение, что со мной произошло?
— Демон охватил…
— Если допустить, что я не демон?
Мадхури сменила позу: теперь она не сидела, а соблазнительно полулежала на подушке.
— Ты — демон, — твёрдо сказала она. — И мой сын не творил грязное колдовство.
— Откуда уверенность?
— Самиран… он… — Мадхури вздохнула. — Он хороший мальчик, но пока что не знает, как идти по Всеобщему Пути. И не хочет… Он просто не мог выкрасть грани мёртвых людей. У него… у него нет таланта к этому.
— Значит, что-то произошло в храме без его участия, а он стал лишь невольной жертвой? — догадался я. — Ну, и я заодно?
— Вот именно. — Глаза Мадхури блеснули гневом. — Я выведу этих негодяев на свет и столкну навстречу грязи.
— Да, я тоже. Грязесосы полные! Но что мне делать сейчас? Мы расскажем отцу?
— Нет, — Мадхури властно взмахнула рукой. — Ты должен вести себя как мой сын. Никто не должен ничего знать.
— У меня не получилось обмануть вас, — сказал я. — Смогу ли обмануть отца Самирана?
— О, его обмануть несложно. Я это делаю всю жизнь.
Не придав значения этой фразе, я спросил: