Путь самурая
Шрифт:
После двадцати минут содержательного опроса, занесенного на бумагу, я узнал, что на моем участке, в Третьем Линейном проезде, проживает некий пенсионер, Василий Петрович Сазонов, очень злой человек. И вот этот человек напал на него, Царькова Виктора Васильевича, когда оный Виктор Васильевич дышал свежим воздухом, прогуливаясь перед сном перед своим родимым домом. Ну не своим, маминым, но домом. И вот этот Сазонов, злобный и гадкий человек (слова были нецензурными), сломал ему нос, руку, ребра совершенно ни за что. А когда друзья Виктора Васильевича хотели оттащить
Заявление по форме: «Прошу привлечь к ответственности…» («Как пишется “отвественнасть”?!» – интересовался Царьков.) Документы готовы, теперь еще пару слов сказать.
– А тебе не стремно – дед вас разогнал, как шавок? И ты заяву на него бросаешь?
– Ниче… это раньше понятия были, а щас, в натуре, все не так. На кой менты, если меня не защищают? Я тож гражданин этой страны! Налого… на-ло-го-пла-тель-щик! Вот! Я тебя кормлю, а ты меня защищай! Вот так! Закон за меня!
– Ранее судимый?
– Ну и че? Чалился по малолетке, да. И че? Я свое отбыл! И такой же гражданин, как и все!
Смотри, как резво рассуждает… поднаторел! Колония – кузница кадров. Сел за хулиганку – вышел законченной мразью! И права качать умеет – научили небось. Мало ли советников?
Тут «хулиганка» катит. Начнут с деда деньги выжимать… И то, что он тут мне напел, – полная лажа. Чтобы шестидесятилетний дед вдруг взял и набросился на пятерых отморозков – это что, берсерк какой-то, что ли? Не верю. Брешет, сука!
Теперь надо будет послушать агрессора. Ехать на место. А может, вызвать его повесткой? Вечером студенты придут, послать их повестки разносить. Прибудет в пикет, там и поговорю.
Стоп! Так не пойдет. Дело непростое, не зря мне замнач его поручил. И снова неясно, почему именно мне? Ну да, место происшествия у меня на участке, то есть формально по месту совершения. Но можно было бы поручить и оперу! Фактически усматривается сто шестнадцатая – побои! Позови опера, дай ему задание, и вперед! А тут вызывают алкоголика-участкового и дают ему непонятное указание – «разобраться с разумом».
Ну, вы и кружевники! Таких кружев наплетете – сами-то понимаете, чего наплели?! Ладно. Я на крючке у начальства, меня можно подтянуть. Это ясно. Формально – я и должен заниматься этим делом. Это тоже ясно. Но не все ясно! Они ведь знают, КАК я ненавижу всякую эту мразоту, бандитву – мелкую и крупную! Хм… а еще знают, что я не поддерживаю с этой самой шпаной никаких контактов. Ни родственных, ни дружественных – никаких. Может, в этом и есть секрет? Или во всем сразу, все вместе взятое… Что толку гадать? Работать надо! И дожить до вечера.
Зашагал
А линолеум рваный, как у нас в отделе. И пахнет из сортира мочой. И пыль на полу. Ну почему, почему все перемены обязательно с грязью?! Перестройки всякие, революции? Почему первым делом надо все загадить, а уж потом! О-о-о… как мы построим потом – на этой самой куче дерьма! Которую сами и наделали! Тьфу!
До участка добирался с трудом. Откуда-то народ набежал, автобусы полные, так что еле залез. Толкаться и лезть дуром не позволяет офицерская честь. Какая-никакая, но она у меня есть. Отталкивать старух с корзинами, пихать женщин, разбрасывая толпу локтями, – это не по мне. Машину бы купить какую-нибудь, хоть плохонькую, все было бы гораздо скорее. Только вот где денег взять? Да и разбил бы я ее в первые же дни. По пьянке. Или ее бы угнали от дома, как угоняют десятки и сотни машин по всей стране. Ставить негде, кроме как у дома. До стоянки тащиться далеко.
В принципе, можно и на стоянку… надо будет подумать. Когда деньги заведутся.
Через час я стоял возле калитки неприметного крепкого дома, ничем не отличающегося от десятков других домов по этой улице. Дощатый забор, скамейка – давно не крашенная, видно, что на ней никто не сидит, как это обычно происходит у других домов. В палисаднике кусты сирени – неухоженные, разросшиеся до дикого состояния. Окна в доме закрыты ставнями. Что вообще-то вроде и странно, и довольно-таки объяснимо. В эту жару лучше укрыться в темноте. Так прохладней. А если еще ты знаешь, что кое-кому отмороженному вчера набил морду – лучше поберечь стекла и укрыть их за деревянной броней. Так целее будут, это уж точно.
Минуты три я разыскивал звонок, с помощью которого рассчитывал добраться до хозяина дома. Звонка не было, калитка закрыта, так что ничего не оставалось, кроме как лезть в палисадник, рискуя повиснуть на штакетине и разорвать мои единственные условно чистые штаны, а также поиметь неприятности на свою худую задницу – в буквальном смысле слова.
Но нет – перелез, не повиснув, не зацепившись и не лишившись мужских первичных половых признаков. И заколотил кулаком в ставню – вначале тихо, осторожно, но, видя, что мои усилия ни к чему не приводят, во всю силу своих подпорченных алкоголем тридцати лет.
Когда контакт с «объектом вожделения» совершился, я едва не упустил в штаны – мужик подкрался настолько тихо, настолько осторожно, что это можно сравнить со скрадыванием добычи диким зверем вроде леопарда, – медленно-медленно, тихо-тихо, а потом рывок! И жертве каюк. И поделом! Нужно быть внимательнее! Не подставляйте спину клыкам и «перьям», звери и участковые!
– Что хотел? – Голос был хрипловатым, низким, а его владелец совершенно невидным, неопределенного возраста, от сорока до семидесяти.