Путь Сашки [СИ]
Шрифт:
— Его милость думает, что у бедного купца есть такие деньги?
— Такой товар не для бедного купца. За одну только графскую дочку ты вернешь все вложенное. И у тебя останется еще десять человек. Старшая графиня, тридцать пять лет, еще в соку. Виконтесса, та еще моложе, две баронессы, постарше, но тоже ничего. Две девушки, дочки баронов, двадцати и семнадцати лет. И четверо детей. Баронет шести лет, три девочки из баронских семей, двенадцати, десяти и четырех лет.
Муфата продолжал вожделенно урчать.
— Впрочем, если ты и в самом деле бедный купец, то мне следует поискать
— Не надо. Но мне надо посмотреть на товар. И… семьдесят золотых это слишком много.
— Товар в замке.
Прибыв в замок Моэрт и Муфата спустились в подвал. Стражник открыл дверь самой большой графской камеры. Внутри на грязной соломе лежали бывшие аристократы Лоэрна.
— Всем встать! — В руках оказавшегося рядом тюремного надсмотрщика сверкнула плеть.
Пленники зашевелились и с трудом начали подниматься.
— Э-э-э, ваша милость, какие же это молодые, — вскрикнул Муфата, показывая на двух старых женщин, стоявших среди пленных.
— А я их тебе и не предлагаю. Ты посчитай. Должно быть одиннадцать человек. Эти две лишние. Они пойдут в качестве уплаты налога храмовникам.
— Ай-ай, тысяча извинений, господин. И где здесь та жемчужина.
— Вот та, третья слева.
— Муфата возбужденно подскочил к молоденькой девушке, испуганно смотрящей на вошедших, зацокал языком, затем протянул слегка подрагивающие руки к грудям девушки. Та отшатнулась назад и громко закричала:
— Мама!
Стоящая рядом еще молодая женщина попыталась встать на пути хаммийца, но к ней бросился надсмотрщик, намереваясь ударить плетью.
— Назад! — приказал Моэрт и надсмотрщик повернул вспять. Муфата уже успокоился и, повернувшись к Моэрту, хрипло сказал:
— Сорок пять!
— За одну? — усмехнулся ближник графа.
— Но это еще сырой товар. Кого-то придется попортить, а это убытки.
Моэрт рассмеялся.
— Здесь только один мальчишка. Да и то, если ты захочешь его кастрировать, то умирает лишь один из трех. Зато ценность товара возрастает вдвое. Или втрое. Я это знаю. Семьдесят!
— Ваша милость, а если они наложат на себя руки? Я разорюсь. Пятьдесят!
— О ценном товаре следует заботиться. Не оставлять без присмотра. Шестьдесят пять!
— Климат в Хаммие очень жаркий. А эти все бледные, не привыкшие к нашему солнцу. Опять же тяжелый путь через пустыню. Пятьдесят пять!
— Белый плотный тент над парой повозок и побольше воды впрок. Все это стоит несколько лишних медянок. Но учитывая наше давнее знакомство, называю последнюю цифру. Шестьдесят. Или соглашаешься или я предлагаю товар Ираиму.
— Согласен. Но много ли я заработаю?
— Заработаешь. И прилично заработаешь. Если не возьмешь вдвойне, то я буду считать тебя самым плохим купцом в Хаммие.
— Этих крепко связать и не спускать с них глаз, — приказал Моэрт надсмотрщику. — А двух старух отведите к мальчишкам.
— А что за мальчишки, мой благодетель?
— Три очень юных баронета, маленький виконт, — Моэрт с насмешкой смотрел на Муфату, стремясь его подзадорить, и это получилось.
— О, господин! А они продаются?
— Хочешь тоже купить?
— О, господин,
— Но ты же говорил, что денег у тебя мало. Шестьдесят золотых ты уже сторговал.
— О, мой повелитель! Я мог бы занять денег в долг. И даже уже буду занимать, потому как у меня нет с собой шестидесяти золотых. Возможно, даже придется кого-нибудь перепродать прямо здесь.
— Хочешь взглянуть на мальчишек?
— О, да, мой господин.
— Эй, отведи старух к мальчишкам.
Подойдя к другой камере, стражник открыл дверь и втолкнул туда двух пожилых женщин, Муфата вошел следом, глаза его алчно горели.
— О!.. Это и есть виконт? — работорговец указал на худенького русоволосого мальчика.
— Да, сын виконта Чавила. Слышал о таком?
— Да, господин. Сколько вы хотите?
— Они не продаются.
— Господин, за этого я дам семь золотых!
— Вот как? Бьюсь об заклад, ты уже имеешь заказчика, который заплатит не меньше двадцати.
— От вас нельзя ничего скрыть, ваша милость. Есть, есть такой, он как раз хочет худенького и светленького, но с титулом.
— Бедный твой заказчик, но ему придется обойтись простолюдинами. Эти мальчишки не продаются. Приказ графа. И я его никогда не нарушу, — ответил Моэрт, выходя из камеры. — Старух тоже связать и следить! — бросил он через плечо стражнику.
— Но почему, мой господин?
— Они тоже пойдут храмовникам.
— Такой ценный товар отдать на закланье? Поменяйте их на других. Я вам пришлю сегодня же похожих!
— Нет. Эти пойдут в храмы.
— Маленького виконта жалко, — не отставал работорговец. — Такой хорошенький, и оркам в пищу! Я вам достану несколько светленьких и худеньких, его возраста, простолюдинов. Они дешево стоят. Отдайте их храмовникам.
— Нет. И больше разговора не будет.
Когда уже стало смеркаться, из двора замка выехало две подводы, что приехали в Тарен из Лоэрна. Их охраняли все те же десять солдат. Но вместо Моэрта с ними ехал Муфата, только что расставшийся с шестьюдесятью золотыми. Но он совсем не переживал, а был весел и радостно возбужден. А Моэрт, положив, тяжелый мешок с золотом в укромное место, наконец-то принял освежающую ванну. Его уже ждал кувшин хорошего вина и мягкая постель. А завтра предстояла поездка в селение храмовников.
Утром следующего дня, когда солнце уже встало довольно высоко, и солнце начинало припекать, из ворот замка выехала повозка в сопровождении одиннадцати всадников. Конечно, лучше было выехать на рассвете, при утренней прохладе, но Моэрт попросту проспал, расслабившись после вчерашней весьма успешной сделки. Правда, золото поступит в казну графа, но и ему перепадет шесть золотых. Теперь оставалась последняя часть задания — отвезти последних шестерых пленников храмовникам. По прикидкам Моэрта он успеет это сделать еще до заката, к тому же устроив часовой привал в самый разгар жаркого дня. А на обратном пути, когда не нужно следить за пленниками, можно остановиться на ночь и в придорожной гостинице, благо здесь есть как раз такая вполне ему подходящая. И племянница хозяина трактира не откажется провести с ним предстоящую ночь.