Путь сердца
Шрифт:
– Она действительно была красивой женщиной. И очень обаятельной.
Мистер Фицсиммонс редко заводил разговор о покойной жене. Она отличалась спокойным нравом и хорошим воспитанием, а потому неизменно, в любых ситуациях оставалась ровной и сдержанной. Конечно, миссис Фицсиммонс трудно было назвать слишком горячей в исполнении супружеских обязанностей – она постоянно сохраняла спокойную покорность. Умная и рассудительная, жена прекрасно понимала увлечение мужа корабельным бизнесом и добросовестно выполняла обязанности мачехи по отношению к Гертруде, дочери Чарльза
Чарльз грустно вздохнул. Да, в неустанных трудах и заботах прошли долгие годы. Наследник семейного имени и состояния так и не появился. С первой женой Фицсиммонс прожил десять лет. Она подарила ему дочь и в родах умерла. Второй брак оказался еще короче – он продлился всего восемь лет. За это время появилась вторая дочка – Джейн. Так что главным итогом жизни оказались две молодые леди. Старшая не очень умна, сварлива и вечно всем недовольна. Младшая же хороша собой, прелестна, обаятельна, необычайно сообразительна… Родись она мужчиной, непременно достигла бы ярких успехов. Но увы… судьба распорядилась иначе, а это означало, что дочка даже не может рассчитывать на право занять место отца у штурвала семейного бизнеса.
Чарльз смотрел на жизнь вполне трезво. Он был уже не слишком молод, успел устать от забот, тревог и печалей, а потому прекрасно понимал, что рано или поздно придется подумать о передаче власти и состояния. Джейн ожидало неминуемое и глубокое разочарование.
Но ведь она всего лишь женщина. Едва дочка выйдет замуж и заведет нескольких детишек, мал мала меньше, как тотчас смирится и простит несправедливое решение.
Фицсиммонс повернулся и сделал шаг к двери, собираясь выйти, но остановился.
– О, я и забыл, зачем сюда зашел. Хотел взять очки. – Джейн тут же выдвинула верхний ящик стола, достала очки и протянула отцу.
Как только дверь закрылась, Джейн снова подошла к зеркалу и внимательно посмотрела на собственное отражение. Как ужасно, что сейчас на ней скучное серое повседневное платье! Она всегда одевалась скромно и сдержанно. Отец считал, что незачем тратить деньги попусту. Волосы гладко зачесаны и стянуты в косы, воротник высокий, рукава длинные. А как бы хотелось предстать перед Грегори в открытом легком наряде, с распущенными по плечам пышными волосами!
В дверь негромко постучали, и дыхание невольно участилось. Грегори! Джейн негромко пригласила:
– Войдите.
В комнату быстрой бесшумной походкой вошел Грегори Фицсиммонс и сразу плотно закрыл за собой дверь. Ах, до чего же он хорош! Мягкие светлые волосы, золотистые, словно зрелая пшеница; сияющие лучезарной улыбкой голубые глаза, так замечательно подчеркнутые жилетом цвета сапфиров.
– Джейн, милая!
Молодой Фицсиммонс стремительно подошел и горячо сжал руки Джейн. Держась на расстоянии вытянутой руки, внимательно оглядел свояченицу с головы до ног. От пристального взгляда не укрылись ни изящно очерченные бедра, ни тонкая талия, ни нежная юная грудь. Словно убедившись
– Я так соскучилась, Грегори!
– И я тоже, малышка.
– Не думала, что ты придешь так быстро.
– Я очень спешил.
Грегори не стал объяснять, где был. Он знал, что Джейн не любит задавать лишних вопросов, и искренне радовался этому обстоятельству. Его женитьба на Гертруде редко оказывалась предметом обсуждений, и Грегори ни за что не признался бы, что явился прямиком с супружеского ложа. Несколько недель он провел вдали от дома, а потому сейчас был просто вынужден заняться вопросом потомства – Чарльз с нетерпением ждал появления наследника. Но, черт возьми, окаянная жена, судя по всему, была бесплодной.
– Поцелуй меня скорее, милая!
Грегори нежно и легко прикоснулся губами к губам Джейн. Ее тело жило собственной жизнью и просило, требовало ярких событий. Каждое из блаженных, счастливых свиданий все-таки оставляло привкус постоянно растущей неудовлетворенности. О, как отчаянно хотелось внезапно перевоплотиться и из скромной непосвященной девушки превратиться в опытную светскую львицу, которой ведомы тайные пути к вершинам страсти.
– О, Джейн, – прошептал Грегори. – Боюсь, что умру, если желание не исполнится! Скажи же, что наконец приняла решение, что муки мои закончились.
Джейн уже успела вдоволь посекретничать с самой близкой подружкой, Элизабет Керью, и понимала, к чему именно стремится Грегори. Однако то сдержанное, полное, недомолвок и обиняков описание близости, которое удалось услышать, породило лишь растерянность: должна ли Джейн уступить желаниям любимого и пожертвовать ради него собственным целомудрием? Почему-то не верилось, что высший акт любви сможет успокоить бушующее в душе и теле пламя. Но ведь Грегори так мечтает о счастливом мгновении!
– Люблю тебя, Грегори.
– И я тоже люблю тебя, милая.
Джейн слегка нахмурилась и спрятала лицо на груди любимого. Так неприятно и жалко постоянно его разочаровывать, и все же согласиться на безумный шаг отчаянно трудно! Вновь, уже в который раз отложив решение, Джейн закрыла глаза, чтобы полнее ощутить вкус поцелуя. Погруженная в собственные мысли и чувства, она не услышала, как открылась дверь, и не увидела вошедшего отца. Тот остановился, наблюдая. В конце концов, поняв, что молодые люди ничего вокруг не замечают, мистер Фицсиммонс намеренно громко откашлялся.
Парочка виновато и испуганно оглянулась. В комнате повисло тяжкое молчание. Человек, соединяющий в одном лице любящего, но строгого отца и доброжелательного тестя, явно намеревался испепелить провинившихся взглядом. Помолчав и убедившись, что молодые люди в должной степени унижены, он наконец спокойно заговорил:
– Я вернулся напомнить Джейн о том, что ужинать сегодня придется несколько позже. Меня задержат неотложные дела. Вижу, вернулся не зря.
– Сэр, если мне будет позволено… – Грегори попытался что-то сбивчиво объяснить.