Путь сквозь лес
Шрифт:
– И писем тоже, – не сразу согласился он.
Клэр развернула свой экземпляр газеты "Таймс" от 13 июля и прочла вслух заметку на первой странице:
СЛЕДЫ ПРОПАВШЕЙ СТУДЕНТКИ
Редакция "Таймс" и управление полиции "Темз-Вэлли" продолжают получать около десяти писем в день (и почти столько же телефонных звонков) в ответ на нашу просьбу об информации, касающейся подробности исчезновения год назад Карин Эрикссон, шведской студентки. С этим событием, как полагают, связано анонимное стихотворение, полученное полицией и напечатанное в этой колонке газеты (3 июля). Начальник управления "Темз-Вэлли" Стрейндж считает, что остроумные предположения, высказанные в одном из последних писем (см."Письма", стр.15), весьма
– Вы наверняка уже прочитали это письмо?
– Да. Беда только в том, как сказали мистер и миссис О'Кейн, что за всем не уследишь. Даже за десятой частью поступающей информации. К счастью, множество сообщений совсем идиотские... – Он развернул свой экземпляр газеты и начал читать еще раз упомянутое "остроумное предположение". – Умно, умно проанализировано, – заметил он.
– Наверняка очень умный парень – тот, кто написал его.
– Простите? – сказал Морс.
– Парень, что написал это письмо.
Морс прочитал имя вслух:
– Мистер Лайонел Риджис? К сожалению, не знаком.
– Может быть, с ним никто не знаком?
– Простите?
– Посмотрите на адрес!
Морс снова заглянул в страницу и покачал головой:
– Я плохо знаю Солсбери.
– Это мой адрес!
– Правда? Не хотите ли сказать, что это вы написали письмо?
– Хватит! – она почти взвизгнула. – Его написали вы! Вы видели мой адрес в регистрационной книге в Лайм-Риджис, вам потребовался адрес для этого письма, в противном случае ваши – ваши "остроумные предположения" не были бы напечатаны. Я права?
Морс промолчал.
– Все-таки письмо написали вы? Пожалуйста, ответьте мне!
– Да.
– Почему? Почему вы пошли на такую глупую ложь?
– Я всего лишь... Ну, я просто подхватил то, что крутилось наверху в моем сознании, вот и все. А там – там были как раз вы, Клэр. На самом верху.
Он говорил очень просто и спокойно, и, пока говорил, взгляд его переместился с ног на ее лицо; весь гнев, вся неприязнь отлетели от нее, напряженность в плечах чудесным образом пропала, и она откинулась назад в мягкие объятия диванчика.
Долгое время ни один из них не говорил ни слова. Затем Клэр выпрямилась, допила свой бокал и встала.
– Вам нужно идти? – спокойно спросил Морс.
– Да, и побыстрее.
– У меня есть еще бутылка.
– Только если вы обещаете хорошо себя вести.
– То есть если я буду говорить вам, какие красивые у вас ноги?
– И если вы снова поставите эту пластинку.
– На самом деле компакт-диск. Брукнер. Восьмая.
– Так вот что это было? Я не очень уж и промахнулась, согласны?
– Действительно, вы были очень близки, – согласился Морс.
Затем самому себе: "Да, очень, одну или две минуты".
На половине второго раунда, когда бутылка была на три четверти пройдена, зазвенел дверной звонок.
– Боюсь, сэр, что не могу принять вас в данный момент.
Стрейндж втянул в себя воздух, подозрительно оглядывая Морса маленькими глазками.
– На самом деле? Я немного удивлен этим, Морс. По правде говоря, я удивлен еще и тем, что ты не принял меня сразу за двоих!
Глава двадцать вторая
В шараде «Сложи слово» дается определение загаданного слова и набор букв, из которых его надо сложить.
На следующее утро, 14 июля во вторник, в кабинете Стрейнджа сидели только два человека.
Стрейнджа в немалой степени удивил совершенно однозначный отказ Морса отложить несколько оставшихся дней своего отпуска на будущее, немедленно вернуться в управление и официально принять дело к расследованию; особенно принимая во внимание последнее письмо – без сомнения, прорыв в деле, на который все они так надеялись. С другой стороны, в жизни есть еще много
НАЧАЛЬНИКУ ПОЛИЦИИ СТРЕИНДЖУ
КИДЛИНГТОНСКОЕ УПРАВЛЕНИЕ ПОЛИЦИИ
Уважаемый сэр,
понятно, что наши замечательные писатели готовы биться об заклад, что среднестатистический преступник в Великобритании может проявить совершенно изумительные способности и ум при организации преступления. Но те из нас, кто (как и Вы) посвятил свою жизнь делу раскрытия этих преступлений, должны напомнить всем и каждому, что подавляющее большинство преступников (к счастью!) звезд с неба не хватает, несмотря на широко распространенное убеждение в обратном.
Очевидно, если какой-либо преступник будет привлечен к ответу в результате письменной дискуссии, широко освещаемой общенациональной прессой, то мы должны принять это с глубокой благодарностью. Но я лично сомневаюсь в подобном исходе дела и очень озабочен, разумеется в более широком смысле, наличием такого прецедента. Мы уже имеем возможность присутствовать на суде с помощью телевидения, а теперь, кажется, собираемся проводить расследование на газетных страницах. Это полный абсурд. Насколько я понял по публикациям, эта кампания – почти наверняка результат розыгрыша, а сам (или, я полагаю, скорее, сама) инициатор безмерно наслаждается, читая, как различные корреспонденты соперничают друг с другом, все выше поднимая планку остроумия в истолковании чуши. Если же это не розыгрыш, то я должен заявить, что расследование следует поручить в первую очередь соответствующему полицейскому персоналу, но конечно же не радиовещанию, телевидению или газетам. Дело должно быть раскрыто по официальным каналам, установленным для борьбы с преступностью.
Искренне ваш
Питер АРМИТЕДЖ
(заместитель комиссара в отставке,
Нью-Скотленд-Ярд).
P.S. Вряд ли следует напоминать о том, что письмо не предназначено для публикации.
Но это письмо явно было написано прежде, чем автор прочитал послание, присланное наиболее отважным интерпретатором: автором совершенно экстраординарного письма, опубликованного вчера в разделе писем газеты «Таймс».
Стрейндж повернулся к Льюису:
– Ты понимаешь, что это прорыв в деле?
Льюис, как и любой другой человек в управлении, читал письмо. Да, он понимал, что это прорыв. А как же иначе? Но он не мог понять, почему Стрейндж пригласил его – его – в кабинет сегодня утром. Как бы там ни было, он смертельно устал и имел полное право уже лежать в своей постели. И субботнюю и воскресную ночь он, как и большинство сотрудников местной полиции, почти до зари провел за пластиковым щитом под градом кирпичей и оскорблений от шаек хулиганов, демонстрирующих свою молодецкую удаль на угнанных автомобилях. Среди них (знал бы об этом Льюис) находился и семнадцатилетний школьник, который позже даст ключ к раскрытию тайны «шведской девы».
– Льюис! Ты слушаешь меня?
– Извините, сэр?
– Ты помнишь, как Морс талдычил всем о переносе поисков из Бленхэйма в Витхэм?
– Да, сэр. Но он занимался этим делом всего день или того меньше.
– Да знаю я об этом, – отрезал Стрейндж. – Но, должно быть, какая-то причина у него была, сомнений нет?
– Некоторые из его причин я никогда не мог понять до конца.
– Ты знаешь, сколько стоит иногда этот чертов поиск?
– Нет, сэр.
Возможно, не знал этого и сам Стрейндж, поскольку немедленно сменил тему: