Путь солдата
Шрифт:
К концу мая 1942 года наша дивизия отбила деревню Большие Дубовицы и вышла на болото Сучан. Я уверен, что каждый, кто служил в 55-й дивизии в то время, помнит это проклятое болото, трудно проходимое и летом и зимой [10] , растянувшееся на два десятка километров. За ним начинался лес, по передней кромке которого шла вражеская передовая. Наша – проходила по болоту. Лесные островки и перешейки, заполнившие часть Сучана, были немногочисленны. Мне запомнились их условные названия: Роща-Круглая, Огурец, Лапоть и другие. Одни находились у нас, другие – у врага, иные делились пополам. Между ними и к передовой прокладывались настилы из жердей, веток, а то и целых
10
Местные жители считали его непроходимым.
Болото стало союзником врагов, затрудняя подступы к вражеской передовой. Она начиналась минными и проволочными заграждениями, установленными на болоте, и переходила в мощную оборонительную систему из дзотов и траншей в глубине леса. Свои огневые точки гитлеровцы маскировали землей, мохом, ветвями деревьев. Разглядеть их в лесной чаще было невозможно, как и незаметно подобраться к дзоту даже ночью: на проволочные заграждения гитлеровские солдаты вешали консервные банки, гремевшие при попытке отогнуть или перерезать проволоку. На любой подозрительный звук враги отзывались пулеметными и автоматными очередями, освещая при этом местность ракетами.
Лето и осень 1942 года были очень тяжелыми для Красной Армии. Перед нашей дивизией и другими войсками Северо-Западного фронта была поставлена задача перемалывать живую силу противника и время от времени создавать видимость крупных наступлений, чтобы не давать гитлеровскому командованию перебрасывать войска с северо-запада на другие участки фронта. В сводках Совинформбюро, публикуемых в газетах, чаще всего указывалось: "на Северо-Западном фронте шли бои местного значения". Тем не менее "активная оборона", которую осуществляла дивизия в дни боев на Сучане, означала, что почти каждый день шли наступательные бои: то силами батальона, то полка, то всей дивизии, но чаще всего наступали отдельные усиленные стрелковые роты – им ставились задачи по улучшению оборонительных позиций или захвату какого-либо участка вражеской обороны.
Несколько раз дивизия проводила большие наступательные операции совместно с приданными и поддерживающими дивизию частями, во взаимодействии с другими дивизиями фронта, но безуспешно. Мы несли серьезные потери, особенно в дни больших наступательных операций. Одна из них была уже в преддверии зимы, когда болото и лес покрылись снегом. Мне запомнился настил, ведущий к передовой. По нему везли раненых. Некоторые из них шли сами. Настил, покрытый с утра снегом, к концу дня стал похож на окровавленное, почти километровой длины полотно.
Кроме Огурца, Лаптя, Рощи-Круглой и других гиблых мест на Сучанском болоте, был еще Остров Порваткина, или Остров смерти. Это место находилось на немецкой стороне болота. Небольшой кусочек территории был захвачен группой красноармейцев во главе с младшим командиром Порваткиным в первые дни наступления на Сучан. Группа Порваткина сумела построить там надежную оборону, и немцы не могли ничего сделать с ней. Но условия там были тяжелейшие. Подход к Острову смерти был возможен только ночью. Настил, тянувшийся туда по болоту, с обеих сторон был виден немецким автоматчикам, ночью он обстреливался из минометов,
Сам Остров смерти не случайно получил такое название: почти все, кто попадал туда, или совсем не возвращались, или попадали в медсанбат. Я ни разу не был а этом месте и только могу предполагать, что творилось на этом перерытом минами, насквозь прошиваемом пулями болотистом, поросшим лесом пятачке. О судьбе самого Порваткина мне ничего не известно. В этих случаях нам, артиллеристам, остается только склонить голову перед матушкой-пехотой…
Для наблюдения за болотом и засечки целей гитлеровцы использовали двухфюзеляжные самолеты-разведчики, прозванные нами "рамами". Они часто торчали над нашим расположением, корректируя огонь своих батарей. Мы пытались сбивать их из винтовок, но без всякой пользы: "рама" имела хорошую броневую защиту. Зенитчиков на Сучане было мало, всего одна батарея, да и та стреляла не очень метко. Начальник артиллерии нашей дивизии приказал соорудить поворотный стол из бревен. Туда поставили 76-миллиметровую пушку и пытались ею отгонять "рам". Это слабо помогало. Иногда нахальные "рамы" даже бомбили нас или просто пытались пугать, пикируя и издавая при этом противный воющий звук.
Вести боевые действия в лесисто-болотистой местности артиллеристам было исключительно сложно и трудно. Видимость была ограниченной, чаще всего приходилось вести огонь "на слух". Танки не могли продвигаться по болоту, а на узких лесных перешейках становились легко уязвимыми. В августе, перед одним из наступлений, Дивизию усилили танковой группой. Я был случайным свидетелем того, как командир дивизии Герой Советского Союза полковник Заиюльев, наставляя танкистов, сказал:
– Поможете ротам продвинуться на полкилометра – каждого представлю к Золотой Звезде!
Но из трех танков не вернулся ни один – враги подожгли их бутылками с горючей смесью на линии своих первых дзотов.
Самолеты нас поддерживали в основном в дни больших наступлений. Чаще всего это были ИЛы, самолеты-штурмовики, получившие у фашистов название "черная смерть". На бреющем полете они осыпали вражескую передовую градом пуль, производя сильное психологическое воздействие на немецких солдат. Но лес и самолетам мешал развернуться на полную мощь.
Большие неприятности приносили врагам "кукурузни ки". Как только наступала ночь, со всех сторон раздавалось их тарахтение, а потом на вражеском переднем крае и за ним ухали мощные разрывы бомб. И опять лес оказывался помехой: случалось, правда, редко, когда "кукурузник", не рассчитав, сбрасывал бомбу на нашу передовую. Одна из них упала возле штабного блиндажа одного из наших дивизионов и контузила начальника штаба капитана Кожевникова, лишившегося на несколько дней слуха.
Командиром нашего артиллерийского полка был подполковник Петр Андреевич Любимов, его заместителем по политической части – майор Анатолий Францевич; Циш. Оба пользовались большим авторитетом среди личного состава. Штабом полка руководил майор Иван Корнилович Одиноков, опытный и мужественный офицер. С его именем связано начало успешных боевых действий нашего полка на Сучане.
Тогда на нашем участке фронта появилась одна из эсэсовских дивизий "Мертвая голова", отдохнувшая на западе, усиленная артиллерией и танками.
…Вражеский натиск был неожиданным. На рассвете туманного июньского дня пехотные подразделения противника просочились через наши боевые порядки на флангax полка, оборонявшего Большие Дубовицы, и подняли стрельбу из автоматов, создавая видимость окружения. Район Больших Дубовиц был выбран не случайно – это было единственное направление, где противник мог применить танки и этим содействовать успеху задуманного: выйти в тылы нашей дивизии, разгромить штабы стрелковых полков и огневые позиции артиллеристов, а остатки стрелковых подразделений оттеснить в Сучанскоз болото, окружить и уничтожить.