Путь старых богов
Шрифт:
— Решил тебя обрадовать — Вик уже учится работать со своей аурой.
Мориус рассеяно взглянул в окно, и снова перевел взгляд на верховного жреца.
— Он учится удивительно быстро. Там, где обычные ученики тратят несколько месяцев, он справляется за неделю. И при этом он вовсе не гений. Ему просто очень легко все дается. Сам он, конечно, так не думает. Да и я не показываю вида. Но с такими темпами через четыре — пять месяцев я буду ему уже давать техники Ритара, и большие преобразования. Так что мой тебе совет — можешь выдавать ему амулет Никкасу. Он уже готов.
Ликар спокойно отложил перо, которое он небрежно вертел в пальцах. И внимательно взглянул
— Закончишь ему давать базовые упражнения, дашь азы преобразования, минимум практики — и все. Свою задачу ты, считай, выполнил. Думаю, в полторы недели вложишься, с такими успехами. И можешь возвращаться.
— И все?!
Реакция Мориуса была понятна — в таком случае Вик будет способен лишь на легчайшие, незначительные преобразования ауры. В то время как его дар потенциально позволяет оперировать на невероятном уровне. Никто из монахов Никкасу никогда не мог и мечтать приблизиться к такому уровню. В ответ на возмущенный возглас настоятеля Ликар лишь остро взглянул на него. А Мориус сокрушенно вздохнул, склонив голову:
— Я надеюсь, ты правильно понимаешь ситуацию. Разумеется, ты — верховный, тебе и решать. Ладно. Все, что я намеревался — я тебе сказал. Твой… приказ я тоже услышал. Сделаю.
Настоятель вышел, тихо закрыв за собой дверь. А Ликар еще некоторое время смотрел на закрывшуюся дверь. Мориус явно был не согласен с его решением. Но он не знал всего того, что знал верховный жрец. Так что конечно, он поступал правильно… Но таких ситуаций следовало избегать — доверие подчиненных нельзя терять. Человеческие правители зачастую позволяют себе такое. И потом расплачиваются, даже не подозревая, что сами виноваты. Но Ликар считал, что не имеет права рассказывать всего Мориусу. Так что, все останется как есть…
На следующий день, с утра, как и каждый день, я занимался с Тароном.
… — Так, правильно. После этого переходи к четырем расшифровкам. Стоп, что это за движение?
— Ну, второе — я недоуменно пожал плечами.
— Это я и без тебя знаю. Для чего оно? — Это и блок и удар — сам же ответил на свой вопрос Тарон. — Это вкручивающе — бьющее движение, а не просто вкручивающее движение, рука противника должна за счет этого как бы соскальзывать, отлетать в сторону, а твоя — достигать цели. Смотри — он продемонстрировал правильное движение. — Запомнил?
— Ну да.
— Тогда повтори. Только начни сначала.
… Мне нравилось заниматься с Тароном. Когда получалось что-то новое — это стимулировало, буквально программировало на новые успехи. Еще интересно было послушать легенды про мастеров, настоятель знал их множество. Он открывал передо мною новые возможности тела, новые способы движения. И своеобразное видение мира. Это новый для меня мир, уникальный, самобытный, но четкий и очень логичный. Он рассказывал о способе восприятия, так, как это должен делать настоящий воин:
… — Ты должен всегда быть начеку. Это не значит, что ты должен всегда быть напряженным, нет. Внимание мастера неусыпно, но он расслаблен, всегда. Он напрягается лишь на одно короткое мгновение — в момент удара, или движения. Мастер контролирует мимоходом все, что его окружает, хотя кажется, что просто пьет чай, или разговаривает, к примеру. Есть даже поговорка: по — настоящему готов к бою тот, кто выглядит вовсе неготовым. Еще у опытных воинов развивается чутье настолько, что они могут почувствовать опасность или биться с закрытыми глазами, в кромешной тьме. В бою ты должен обходиться минимумом движений — тратить ровно столько, сколько нужно, и ни миллиметра больше. Схватка мастеров молниеносна —
Подобные правила, оказывается, были на все случаи жизни. Тарон мне рассказывал их, иллюстрируя рассказами из жизни. Так они запоминались гораздо лучше, да и были доступнее для понимания. И постепенно вырисовывалась четкая система мировоззрения — гениальная в своей простоте, но невероятно сложная в применении. Хотя Тарон убеждал, что так должен думать любой воин. И неважно, чем он разит своих противников — мечом, луком, магией или словом.
Любопытно было еще одно задание — теперь, в начале занятия, я по пятнадцать минут сидел в позе лотоса, и думал о смерти. Да — да, именно о собственной смерти. Я должен был привыкнуть к этой мысли, и убедить свое подсознание, что это естественный процесс. Смерть и Жизнь, закат и рассвет — с этим сталкивается каждый.
«— Я обязательно умру. Неизбежно. Я помню это. В этом нет ничего страшного. Мгновение — и я в небытие. Смерть — это всего лишь забвение, отдых» — вот на таких мыслях я концентрировался. Как объяснял Тарон, именно страх смерти сковывает бойцов, заставляет паниковать, ошибаться. Следовало привыкнуть к мыслям о собственной смерти. Это же неизбежно — еще никому не удавалось обмануть Костлявую, рано или поздно, все там будем. Когда воин привыкает к мысли о смерти, к мыслям о том, что может в любой момент покинуть этот мир, он становится спокойней, мудрее. Страх исчезает. В самом деле, чего же тогда боятся?! Это факт, доказанный сотнями поколений — воины, привыкшие к мыслям о смерти, погибают в бою реже, чем неподготовленные таким образом. И вывод получается необычный — страх смерти убивает верней, чем вражеский меч. Сам по себе…
В детстве я, кстати, пару месяцев ходил на рукопашный бой. Потом мне это надоело, и я благополучно забросил занятия. Сами занятия проходили так: нам говорили, что сегодня мы отрабатываем, допустим, удары ногами. И за тренировку успевали показать десятка два разных ударов. Мы их отрабатывали. На следующий раз — броски. То же самое — кучу бросков показали, мы их попробовали, каждый по пять — семь раз, и все. Занятие окончено. Следующее — удары руками и блоки. Потом еще что-то. И еще. Вот так каждое занятие мы учили что-то новое. К одной и той же теме возвращались где-то раз в месяц, иногда — раз в полтора месяца. Как при таком подходе можно толком запомнить хоть что-то — я не знаю. Хотя при этом были ребята, долго занимавшиеся, они даже выступали на соревнованиях. Наверное, они очень долго занимались. Или упорно отрабатывали дома, я не знаю… Подход Тарона принципиально отличался. Я даже почти дословно запомнил его рассказ на эту тему:
Существует два подхода к обучению — системный, и по количеству. По количеству — это значит, что ты разучиваешь много почти не связанных друг с другом разнообразнейших движений, и потом учишься их применять. Занимает такой подход долгие годы. А потом еще столько же, если не больше каждый подгоняет все разученное под себя — выкидывает то, что ему не подходит и сводит вместе то, что решил оставить. Системный — ты разучиваешь небольшой комплекс взаимосвязанных движений, и все — дальше шлифуешь только эти движения. Потом постепенно учишь новые. И понимаешь — все новое — это те же самые базовые движения в новом применении. То есть ты их уже знаешь, нужно только немного подогнать эти знания под иные условия. Я учу тебя именно системному подходу — он мудрее…