Путь страсти
Шрифт:
— И поэтому ты готова украсть для него меч?
— Нет, конечно! Даже если Фионн не соврал, как я могу доверять ему? Он ведь когда-то бросил мою мать… впрочем, и меня тоже. Он, конечно, твердит, что сделал это ради нашей же безопасности, поскольку у него были враги, которые, не задумываясь, убили бы нас с матерью. Но, холера… все это может оказаться кучей вранья! Откуда мне знать?
— Хочешь пробраться в страну фэйри и сама узнать, что правда, а что нет?
Андреа зябко поежилась. Ее с детства учили ненавидеть фэйри, которые некогда создали оборотней, чтобы
— Не знаю…
— Тогда я пойду с тобой.
— Что? Ты шутишь?! Почему?
— Ты ведь хочешь узнать, кто ты такая?
Шон сидел с таким невозмутимым видом, словно это не он только что вызвался сделать то, что в глазах оборотня иначе как подвигом трудно было назвать. Или безумием… Чтобы бастет отправился в страну фэйри просто потому, что его подружке-полукровке приспичило раскопать семейные корни?! Бред!
— Ты спятил?! — возмутилась она. — Это слишком опасно. Ведь тогда фэйри смогут заполучить не только меч, но и самого стража.
— Не смогут. Я оставлю меч Лайаму.
— А если тебя убьют? Нет, Шон, я не позволю тебе рисковать жизнью!
— Я же вижу, как ты мучаешься, — спокойно сказал он. — Естественно, мне это не нравится.
— Ну, понятно… значит, ты решил, что можешь все исправить! — усмехнулась Андреа. — Нет, я знала, конечно, что у тебя непомерное самомнение… но чтобы до такой степени?!
Он подошел вплотную к ней, и Андреа опять почувствовала окружавшую его ауру силы.
— Потому что у меня получится лучше, глупенькая. Потому что не хочу, чтобы ты пострадала. И так теперь будет всегда.
И столько яростной решимости было в его голосе, что по спине Андреа поползли мурашки.
— Ты не должен идти со мной. Это безумие, Шон!
— Лучше уж я пойду с тобой, чем отпущу тебя одну. — В горле у него заклокотало.
Андреа подбоченилась.
— Ты опять за свое?
— Это опасно, — уперся Шон.
— Разговор окончен. Я и сама знаю, как это опасно, но ты не можешь посадить меня под замок. Ты сам говорил, что здесь я вольна поступать как мне хочется, и пользоваться полной свободой — в отличие от моего родного города оборотней. Выходит, передумал?
Шон снова зарычал, однако глаза его оставались человеческими. Между ними возникла какая-то новая связь — узы, которые было не так-то легко порвать.
— Ладно, — кивнул он. — Давай, развлекайся. — Его руки тяжело опустились ей на плечи. — Но танцевать, черт возьми, ты будешь только со мной, поняла?
— Ревнуешь? — усмехнулась Андреа.
— Еще как! До сих пор жалею, что не свернул ему шею. — Шон обхватил ее лицо ладонями. — Я так хочу тебя, что это сводит меня с ума! — Он улыбнулся — улыбкой уверенного в себе самца.
Его жадный поцелуй мгновенно зажег пожар в ее крови. Сегодня она
Руки Андреа скользнули ему под майку, легли на грудь, где глухо и часто билось сердце.
— Значит, ты отпустишь меня?
Он зарылся лицом в ее волосы.
— Одну? Нет. Мой долг — защищать тебя. И я это сделаю.
— Даже сейчас? Когда мы оба сходим с ума?
— Я попросил Ронана покараулить возле дома. Он с радостью согласился. Должно быть, сидит сейчас на крыльце.
— Вот и хорошо. — Андреа рывком стащила с него майку, пока он сам сражался с застежкой ее лифчика.
Оба упали на кровать. Андреа услышала пение меча, в следующее мгновение губы Шона жадно смяли ее рот. Он не перестал удивлять ее: хотел уберечь ее от опасности — и тут же вызвался сопровождать ее туда, где опасность грозила им обоим; боялся потерять ее — и твердил, что она свободна. Он до сих пор винил себя в гибели Кенни, и сердце ее разрывалось от жалости к нему.
Одежда уже не мешала им — Шон сорвал с нее трусики и резким толчком глубоко врезался в нее. Андреа напряглась, выгнулась, как лук, а потом испустила ликующий крик. Острое наслаждение захлестнуло ее с головой — обхватив Шона ногами, она задвигалась в одном ритме с ним.
«Шон, любимый!»
Тела оборотней были созданы для любви — для неистового и яростного совокупления. Они могли заниматься этим до обморока, до изнеможения. И то, что Андреа была наполовину фэйри, не заглушило острого желания, сводившего ее с ума. А может, все дело было в Шоне.
Не успев подумать об этом, она вдруг почувствовала, что летит в пропасть, и крепко обняла Шона, стремясь увлечь его за собой. На дно они упали вместе. Песня меча звучала все громче — Андреа не знала, слышит ли ее Шон. Она только собралась спросить его об этом, но тут губы его вновь нашли ее рот и он вновь занялся с ней любовью.
— Классные блинчики, — одобрительно заурчал Ронан с набитым ртом. — М-м-м, с черникой! Мои любимые!
Гремевший сковородками Шон ничего не ответил. В глаза ему точно насыпали песку, настроение было отвратительное. Он не спал всю ночь — то ли из-за желания, которое так и не смог утолить, то ли из-за беспокойства за Андреа. В эту ночь кошмары ее не мучили — и на том спасибо, мрачно подумал он.
Какого черта он взялся жарить эти чертовы блинчики? Одному Богу известно…
— Знаю, что ситуация сложилась хреновая, — невнятно пробормотал Ронан. — Но все утрясется.
— Черт… я рассчитывал, что ты будешь держать язык за зубами! — рявкнул Шон.
— M-да, когда ты говоришь «черт», значит, ты страшно зол. Чего ты на меня взъелся? Я ведь просто хотел помочь.
— Извини. Не выспался.
— Еще бы ты выспался! А то я не слышал, как вы с Андреа резвились там, наверху. Такое не скроешь. Хочешь совет? Затащи ее в постель и не выпускай оттуда. Тогда у вас не будет времени ругаться. Да и сил тоже.