Путь страсти

Эшли Дженнифер

Страна фэйри оказалась совсем не такой, как ожидала Андреа. Ни угрюмых, увенчанных снеговыми шапками гор, ни серебряного купола листьев над головой — обычные деревья серое небо и раскисшая от дождя земля, густо поросшая папоротником.

Однако, приглядевшись, она заметила, что деревья выглядят не совсем обычно. С виду они напоминали сосны, только среди темно-зеленой хвои проглядывали гроздья крупных красных ягод, опавшие ягоды устилали землю под ногами, ярко-алые пятна, похожие на брызги крови, впитались в грязь там, где их раздавила

чья-то нога. Воздух перед глазами Андреа задрожал и вновь уплотнился — дверь между двумя мирами захлопнулась. Она прищурилась, но ярких огней, отмечавших то место, где был портал, на этот раз почему-то не было.

Отпустив ее руку, Фионн с такой силой сжал ее в объятиях, что у нее хрустнули ребра.

— Дочь моя! Я знал, что рано или поздно ты придешь! — Отпустив ее наконец, Фионн смотрел на нее и не мог насмотреться. — А где же меч стража?

Андреа подбоченилась:

— Собственно, об этом я и хотела тебя спросить… Зачем тебе понадобился меч?

Глаза Фионна вспыхнули.

— Этот меч обладает магией невероятной силы. Тебе известно, что это и есть подлинный меч стража? Тот самый, первый, который выковал кузнец-оборотень и его подруга-фэйри?

— Да, Шон мне говорил.

— Эта женщина, Аланна, вела свой род от королей. Магия, которой она владела, обладала невероятной силой. Она передается только членам семьи. Нашей семьи.

Андреа остолбенела:

— Нашей семьи?! О чем это ты?

— Нашим предком был родной брат Аланны. Увы, в отличие от нее он был воплощением зла, зато его потомство — чистокровные фэйри. Так и случилось, что от него его дар перешел ко мне, а я передал его тебе.

— И что это значит? Что я могу управлять мечом? Очень сомневаюсь. Его страж — Шон, его выбрала сама богиня. Только не вздумай утверждать, что я какая-то его родственница, даже дальняя, потому что иначе я просто сойду с ума! — всполошилась Андреа. Оборотни боятся кровосмешения еще больше, чем люди.

Фионн покачал головой:

— Шон не имеет отношения к Аланне. Он ведет свой род от сыновей того самого оборотня, который выковал меч, я имею в виду тех, что родила его жена. Она тоже была оборотнем, как и он. Он такой же чистокровный оборотень, как мы — фэйри. Так что единственное, что связывает вас с Шоном, — это меч. Магия, которая заключена в нем. — Фионн положил руку ей на плечо. — Подумай, Андреа. Меч говорит с тобой, не так ли? Он как-то связан с тобой.

Андреа вспомнился неясный шепот, который она слышала всякий раз, подходя к мечу, пучок раскаленных нитей, опутавших ее пальцы, когда она пыталась исцелить Эли. Она неохотно кивнула.

— Значит, между мною и мечом тоже существует связь. Заполучив его, я смогу уничтожить своих врагов!

— Но он не твой! — прорычала Андреа. — Меч принадлежит Шону. И он — не оружие!

— А я этого и не говорил. Завладеть им хотят мои враги. Им известна сила меча, как известна и та власть, которую он имеет над оборотнями. Они мечтают снова превратить их в своих рабов, и меч — одно из средств подчинить оборотней своей воле.

— Фэйри этого хотят?! — изумилась Андреа. — Но…

— Дочь моя, враждебный мне

клан фэйри уверен, что если они завладеют мечом и вдобавок заполучат тебя, то тогда власть в стране фэйри будет снова принадлежать им. И оборотни вновь превратятся в их покорных рабов.

Андреа почувствовала, что начинает замерзать. Под деревьями собирался туман, и она вдруг поймала себя на мысли, что соскучилась по синему небу Остина и свежему ветру, которым обычно тянуло с реки.

— Рабами фэйри? Но как? Оборотни ни за что не согласятся на это.

— Подумай сама. Если нашим врагам удастся захватить в плен подругу самого стража и завладеть его мечом, разве твой Шон не ринется искать тебя? А его брат и отец последуют за ним — и приведут с собой целую армию, чтобы уничтожить ненавистных им фэйри. И чем все это закончится? Весь цвет оборотней, которые из-за ошейников вряд ли смогут сопротивляться, окажется в стране фэйри в окружении своих врагов. Это ловушка, дитя мое, хитроумная, заранее подстроенная ловушка. Фэйри разобьют оборотней, потом, усилив магию ошейников, превратят их в рабов, которые станут плодить покорных их воле детенышей. И какая, по-твоему, судьба ждет сотни оборотней, вынужденных сражаться на их стороне?

У Андреа сжалось сердце — она знала, что Фионн не лжет. Если она окажется в ловушке, Шон перевернет небо и землю, чтобы отыскать ее, а Лайам с отцом последуют за ним. Они наверняка приведут с собой отряд, готовый сражаться до последней капли крови.

Она перебирала в памяти лица друзей — Эллисона и Ронана, Коннора и Лайама, Дилана и Эрика, Эли с сыновьями и многих других… потом вдруг представила их, окруженных врагами. Фэйри даже не придется ничего делать. Все, что им будет нужно, — это дождаться, когда оборотни ослабеют от боли, а потом взять их в плен. И тогда даже Дилан и Шон с Лайамом, нашедшие способ отсрочить действие ошейника, не смогут им помочь. Ведь спустя какое-то время боль и их тоже поставит на колени, и тогда самые дорогие ей люди станут пленниками фэйри.

— Проклятие… — застонала она. Может, эта затея с ошейниками с самого начала была частью грандиозного плана фэйри?! Полукровка, в чьих жилах текла их кровь, предложил людям надеть на оборотней заряженные магией ошейники… что, если он был лишь покорным орудием в руках тех, кому служил? Фэйри так и не смогли простить оборотням, что те много лет назад вернули себе свободу, — терпеливо ждать много веков подряд, когда представится случай отомстить, как раз в их духе.

— А с чего ты взял, что в твоих руках меч будет в безопасности? — спросила Андреа, как только к ней вернулся дар речи.

— Потому что в этом случае другим фэйри придется сражаться уже со мной и моими армиями! Тогда они еще очень подумают, стоит ли им это делать — ведь у меня под началом лучшая в мире армия. — Это было сказано без тени хвастовства — Фионн просто констатировал факт. — Я лишь стараюсь уберечь тебя от опасности, дитя. Как думаешь, почему тебе снились все эти кошмары?

Андреа вспомнились похожие на щупальца нити, пытавшиеся опутать ее во сне… голос, нашептывающий ей на ухо: «Сражайся!»