Путь Сумеречницы
Шрифт:
Микаш протянул к нему нити мыслечтения – своего родового дара.
Йорден отступил. Маленькие глаза болотного цвета осоловели. Длинноватый нос и выступающая вперед челюсть делали его похожим на тотем рода Тедеску – шакала. А уж когда высокородный скалился на прислугу!
Со стороны костра его подначивали наперсники:
– Эй, чего твой увалень-оруженосец не идет?
– Стукни его хорошенько, чтобы поторапливался!
– Уже, – отуплено отозвался Йорден.
Использовать мыслечтение разрешалось только в битвах, но небольшое внушение засекли бы лишь опытные Сумеречники, а поблизости
Микаш рывком поднялся, заставляя Йордена смотреть на него снизу вверх.
«Увалень-оруженосец» был на полторы головы выше хозяина, шире в кости и выглядел значительно старше несмотря на то, что им обоим едва минуло восемнадцать лет. Микаш взъерошил слипшиеся от холодного пота волосы соломенного оттенка. Серая рубашка из грубого льна и черные суконные штаны прилипли к телу, но времени привести себя в порядок не осталось. Он натянул сапоги и побежал собирать вещи.
– Если б не отец, давно бы нашел себе оруженосца порасторопней, – жаловался тем временем Йорден наперсникам.
Рыжего забияку постарше звали Драженом, а чернявого молчуна – Фанником. Менее знатные, чем Йорден, парни принадлежали к семьям, приближенным к лорду Тедеску, а потому с малолетства составляли компанию наследнику. Им повезло, что все важные вопросы решал не Йорден, а его ушлый отец, иначе они не пережили бы даже прошлой ночи, когда их за шкирки пришлось вытаскивать из пьяной драки в придорожной корчме.
Микаш затянул их пояса с оружием, проверил стрелы в колчанах и мечи в ножнах.
– Все готово, можем выдвигаться, – предложил он.
– Я сам решу, когда можно! – прикрикнул на него Йорден и пихнул в живот локтем. Не больно, если вовремя напрячь мышцы. – Знай свое место, дворняга!
В груди поднималась ярость, но Микаш подавил ее, вспомнив часто мучивший его сон и проговорив про себя: «Я не стану таким, как бы сильно ни била судьба. Буду защищать людей от демонов. Я живу только ради этого».
Йорден повернулся к друзьям:
– Выдвигаемся.
Путь на гору Выспу занимал не больше часа. Вчера Микаш добрался туда вдвое быстрее, но теперь приходилось тащить за собой обузу из трех человек, которые то и дело оскальзывались на сыпучих камнях и норовили сверзиться с узких выступов. Он умел ненадолго перехватывать контроль над чужим телом, но растрачивать силы впустую не хотелось – пригодятся в бою.
Крепкое весеннее солнце било в макушку и слепило глаза, но воздух еще не прогрелся после зимы. Под ногами журчали ручьи, делая скользким и без того опасный грунт. Дышалось сладко, будто пьешь изысканный нектар. Тело наполнялось легкостью, открывалось навстречу бескрайней синеве неба, словно падаешь в него и летишь к тонким полосам облаков. Хотелось кричать от восторга вместе с парящими рядом орлами.
Лихорадочный восторг! Он всегда накрывал его при единении с материнской стихией. Внутренний резерв силы заполнялся так, что кожа горела, точно весеннее солнце. Помыслы
– Тащиться в такую даль ради каких-то палесков? Вот гыргалицы с Доломитовых гор – это нечто. Жаль, вас тогда не было, – похвастался Йорден, нарушив сосредоточение Микаша.
Дети других стихий наслаждения небом и высотой не понимали. Йорден был оборотнем-шакалом, Дражен – мертвошептом, и им ближе земля. Фанник пускай и слабенький, но ясновидец – связан с водой. Впрочем, эта троица никогда не расходовала так много силы, чтобы ощущать близость к пределу – сосущую пустоту внутри и тяжесть во всем теле.
– Да что нам эти бабы с грудями до колен. Страшные? Да ни разу! – подначил задира Дражен. – Вот стрыги в Сечевой степи – это жуть. Особенно когда их полчища целые села выгрызают. Даже скотом не брезгуют. Горы обескровленных трупов – то еще зрелище. Жаль, ты не видел.
Йорден скривился.
– Те бабы были великанские, семь, нет, десять футов ростом! И руки как лопаты. Гыргалицы – твари редкие, а ваших стрыгов только слепой не видел.
Дорога ушла с обрыва и запетляла меж каменных круч и чахлых сосенок.
– Пусть дворняга рассудит. Он ведь был и там, и там, – Дражен ухмыльнулся, глядя на Микаша. – Так какие демоны самые страшные?
– Лунные Странники, – ответил тот, только чтобы от него отстали.
– У-у-у, – протянул Дражен. – Что-то личное?
– Кто хитрее, тот и страшнее.
Микаш отвернулся и, сам того не желая, встретился взглядом с Йорденом. Его окатило завистью. От чужих мыслей закрываться получалось легко, но гораздо сложнее не воспринимать отголоски сильных эмоций.
Чему Йорден мог завидовать? У Микаша даже такой малости, как друзья, нет. Ни похвастаться, ни посмеяться, ни поговорить по душам не с кем. Раньше хоть мать и сестра были, да не сберег их.
– Стрыги страшнее, Странники к ним ближе, – заключил Дражен и положил руку на плечо Йордену.
– Нет, гыргалицы. Гыргалицы! – огрызнулся тот, отталкивая друга.
– Да повзрослей ты уже! Научись проигрывать.
– Тише, – оборвал их перебранку Микаш.
Впереди устремлялась к небу серая скала, покрытая разводами лишайников. По наплывам каменной породы можно было подняться на вершину, как по ступеням. У подножья черным пятном выделялся пещерный лаз. Микаш еще вчера привязал к ближайшему валуну толстую веревку. Сейчас оставалось лишь проверить ее на прочность, а узел – на крепость.
– Демон внизу. Удостоверюсь, что все в порядке, а затем подам знак, чтобы вы следовали за мной, – Микаш повернулся к Йордену. Тот продолжал полушепотом спорить с Драженом. Ну и пусть: свой ум в чужую голову не вложить даже с помощью мыслечтения.
Сегодняшняя охота, как и многие другие, была потехой для господ ради трофеев и славы. А ведь Микаш, когда шел в услужение, мечтал защищать людей.
Он зажег факел и схватился за веревку. Спускаться пришлось в узкую галерею. Веяло сыростью. Внизу ледяная вода доходила до щиколоток, точила камень, пробивая себе новый путь. Ноги сводило даже сквозь толстые сапоги. От затхлого воздуха перехватывало дыхание. Факел чадил едва-едва, тускло освещая дорогу. Лишь бы не поскользнуться на мокрых камнях.