Путь святого

Голсуорси Джон

– Я уверен, что эти носки будут носить с большим удовольствием, сударыня.

Старая женщина посмотрела на него поверх очков.

– Это убивает время, - сказала она.

– Больше того: это помогает выиграть войну, сударыня!

Уголки губ старухи задергались, но она не ответила. "Глухая!" - подумал он.

– Могу ли я вас спросить: не знаете ли вы моих друзей - доктора и миссис Лэрд, а также мисс Пирсон?

Старая женщина захихикала.

– О, да! Красивая молодая девушка - красивая, как сама жизнь. Она все сидела здесь возле меня. Одно

удовольствие было смотреть на нее - у нее такие большие глаза.

– Куда же они уехали? Вы не можете мне сказать?

– О, понятия не имею.

Его точно обдало холодной водой. Ему хотелось крикнуть: "Перестаньте же вязать хоть на минуту, пожалуйста! В этом вся моя жизнь - я должен знать, где они". Но песенка спиц отвечала: "А моя жизнь - в вязанье".

Он отвернулся к окну.

– Она любила здесь сидеть - тихонько, тихонько, совсем тихо...

Форт посмотрел на подоконник. Так, значит, вот здесь она любила сидеть совсем тихо!

– Как ужасна эта война!
– сказала старая женщина.
– Вы были на фронте?

– Да.

– А возьмите бедных молодых девушек, у которых никогда не будет мужей! Право, это ужасно.

– Да, - сказал Форт.
– Это ужасно.

Но тут из-за дверей послышался чей-то голос:

– Вы ищете доктора и миссис Лэрд, сэр? Их адрес - Восточное Бунгало; это недалеко, по северной дороге. Всякий вам покажет.

Со вздохом облегчения Форт благодарно посмотрел на старую женщину, которая назвала Нолли красивой, как жизнь.

– До свидания, сударыня.

– До свидания.

Спицы звякнули, и уголки губ старухи снова задергались. Форт вышел. Он не смог достать машину и долго тащился пешком. Бунгало оказалось неприглядным зданием из желтого кирпича с остроконечной красной кровлей. Дом стоял между шоссе и крутым обрывом, за ним тянулся сад-альпиниум; освещенный закатным солнцем, дом казался совсем новым. Форт открыл калитку и произнес про себя одну из тех молитв, которые так быстро приходят на ум неверующим, когда они чего-нибудь хотят добиться. Он услышал плач ребенка и подумал с восторгом: "Господи, она здесь!" Пройдя через сад, он увидел на лужайке за домом детскую коляску, стоявшую под дубом, и Ноэль, да, да, Ноэль! Собравшись с духом, он двинулся дальше. Она стояла, наклонившись над коляской, на голове у нее была лиловая шляпа от солнца. Он тихо шел по траве и уже был возле самой коляски, когда она услышала его шаги. Он не приготовил никаких слов, просто протянул ей руку. Тень упала на коляску, и ребенок перестал плакать. Ноэль пожала Форту руку. В шляпе, скрывавшей ее волосы, она выглядела старше и бледнее, словно ее измучил зной. У него не было такого ощущения, что она рада видеть его.

– Здравствуйте, - сказала она.
– Вы уже видели Грэтиану? Она должна быть дома.

– Я пришел не к ней; я пришел к вам.

Ноэль повернулась к ребенку.

– Вот он!

Форт стоял у коляски и смотрел на ребенка, отцом которого был тот парень. Затененная верхом коляски и гофрированной оборкой чепчика, головка ребенка казалась запрокинутой. Он царапал свой вздернутый

носик и выпуклый лобик и глядел на мать голубыми глазами, под которыми, казалось, не было нижних век, такими пухлыми были его щечки.

– Интересно, о чем думают дети?
– сказал Форт.

Ноэль сунула свой палец в кулачок ребенку.

– Они думают только тогда, когда им что-нибудь нужно.

– Это хорошо сказано; но его глаза с большим интересом смотрят на вас.

Ноэль улыбнулась, и тут же улыбнулся ребенок, обнажив беззубые десны.

– Он прелесть!
– сказала она шепотом.

"И ты тоже, - подумал он, - если б только я осмелился сказать это".

– Здесь сейчас папа, - проговорила она вдруг, не глядя на него. Послезавтра он отплывает в Египет. Вы ему не нравитесь.

У Форта чуть не выскочило сердце. Зачем бы ей говорить эго, если бы... если бы она хоть немного не была на его стороне?

– Я так и думал, - ответил он.
– Я ведь грешник, как вы знаете.

Ноэль подняла на него глаза.

– Грешник?
– повторила она и снова наклонилась над ребенком; она произнесла это слово таким тоном, что он подумал: "Если бы не это крошечное создание, у меня не было бы и тени надежды!"

– Я пойду, поздороваюсь с вашим отцом, - сказал он.
– Он в доме?

– Думаю, что да.

– Могу я прийти завтра?

– Завтра воскресенье. И последний день перед отъездом папы.

– А! Понимаю.
– Он пошел к дому, не решаясь оглянуться, чтобы узнать, смотрит ли она ему вслед.

И подумал: "Есть ли у меня надежда или нет, но я буду драться за нее зубами и когтями".

Пирсон сидел на диване в освещенной заходящим солнцем комнате и читал. Он был в форме цвета хаки, и вид его удивил Форта, не ожидавшего такого превращения. Узкое лицо, сейчас чисто выбритое, с глубоко сидящими глазами и сжатыми губами, казалось более чем всегда аскетическим, несмотря на военную форму. Форт почувствовал, как слабы его шансы, и сказал, словно бросаясь в ледяную воду:

– Я пришел просить вас, сэр, разрешить мне жениться на Ноэль, если она захочет выйти за меня.

Лицо Пирсона всегда казалось Форту мягким и добрым; сейчас оно не было таким.

– Вы что же, знали, что я здесь, капитан Форт?

– Я видел Ноэль в саду. Разумеется, я ничего ей не говорил. Но она сказала мне, что вы завтра уезжаете в Египет. Поэтому другого случая у меня не будет.

– Очень жаль, что вы приехали. Не мне судить, но я не думаю, что вы можете составить счастье Ноэль.

– Позволю себе спросить: почему, сэр?

– Капитан Форт, мирские суждения о таких вещах не для меня; но раз вы спрашиваете, отвечу вам откровенно. Моя кузина Лила имеет права на вас. Ей, а не Ноэль вы должны были предложить выйти за вас замуж.

– Я предлагал ей; она мне отказала.

– Я знаю. Но она не отказала бы вам, если бы вы поехали к ней.

– Я не свободен и не могу так просто поехать к ней; кроме того, она все равно откажет. Она знает, что я не люблю ее и никогда не любил.