Путь Святозара

Асеева Елена Александровна

— Отец, — робко начал он.

— Что, Керк? — как ни в чем не бывало, спросил правитель.

— Отец, прости меня, я знаю про твой разговор с доброжилом. И думаю, да нет, я уверен, ты мною недоволен. Может я смогу объяснить тебе свой поступок, и ты тогда поймешь меня.

Отец молчал, а потом глянул в лицо Керка и улыбнулся. И приободренный этой улыбкой, Керк рассказал о вчерашнем происшествии, ничего не утаивая и не скрывая, и о грубых словах Эриха, и о собственном страхе, и даже о, возникшей в душе, жалости. Когда Керк закончил, он почувствовал, как будто большой камень свалился с его плеч, и даже стало легче дышать. Он теперь смог смело посмотреть в глаза отцу.

— Что же, Керк, скажем

так, ты поступил правильно, ну может ты выбрал не тот оберег, который следовало в данном случае выбрать. Но я рад, что в твоем сердце не возникло ответной злобы на грубые слова Эриха, — отец немного помолчал, а потом добавил. — И особенно я рад, что ты смог правильно и верно сказать слова оберега, и они сработали. На тебя я, Керк, не сержусь, и ты зря думал, что я буду тобой недоволен. Ты, как будущий правитель, просто обязан уметь себя защитить и не только мечом, но и оберегом. В данном случае меня больше тревожит злоба твоего брата — Эриха. Именно она расстраивает, именно его поступок меня пугает.

— Значит, ты на меня не сердишься, — обрадовался Керк.

— Нисколечко, сын, — ответил правитель. — А теперь, я думаю, раз мы с тобой разобрались в этом вопросе, пустим лошадей галопом и нагоним наших. Давай кто быстрее, — и, хлопнув лошадь по крупу, он помчался вперед.

Керк понудил лошадь, и та двинулась следом за отцом. Но отец был хорошим наездником в отличие от Керка и намного обогнал сына, а когда Керк, наконец-то, нагнал отца, тот уже спешился. Керк спрыгнул с лошади и упал на пахучую траву, уставший, но успокоенный и до-вольный собой.

Шел первый месяц лета, прозванный в народе — червень. Травы поднялись высоко и налились зеленью и злаком. Поднявшись на локтях, Керк увидел, бегущего к нему, Тура. Добежав до Керка, Тур тоже упал на траву и засмеялся:

— Как хорошо, Керк. Знаешь, я обогнал и Дубыню, и Храбра. Я буду самым лучшим наездником, правда? — ожидая поддержки, спросил Тур.

— Без сомнения, Тур, ты будешь лучшим наездником и лучшим воином, — обняв брата за плечи, поддержал его Керк.

— Да, я буду лучшим воином, и когда ты займешь престол, стану возглавлять дружину. Ты же на-значишь меня воеводой?

Керк засмеялся, потрепал Тура по волосам и ответил:

— Знаешь, если я буду правителем, то ты обязательно станешь воеводой, обещаю. Но понима-ешь, в народе говорят: "Не дели шкуру, не убитого медведя", а это значит, что пока отец не выбрал престолонаследника, все мои и твои слова пусты.

— Не выбрал, ты, что думаешь, отец сделает наследником Эриха? — возмутился Тур.

— Я об этом не думаю, знаешь, и тебе не советую.

Тур, было хотел что-то возразить, но братьев позвал Храбр.

— Керк, Тур идите сюда, пора заниматься, — пробасил он.

Керк и Тур вскочили и наперегонки побежали к Храбру, который поджидал их с луками.

Оказалось, что незадавшийся с утра, день был очень даже хорошим. Керка особенно сильно хвалили и Дубыня, и Тур, и отец, и даже, скупой на похвалы, Храбр. А когда Керку удалось сбить все мишени и ни разу не промахнуться, он понял, что сегодня был прямо-таки удачный день.

Но Керк не знал главного, что сегодня произойдет. Вечером, за ужином в столовой, где появил-ся, наконец-то, проспавшийся Эрих, отец был как никогда молчалив, и поэтому все ели в тишине. Белая столовая была небольшой комнатой, по середине ее стоял широкий прямоугольный стол, стены столовой были затейливо украшены, как и в гриднице, искусной мозаикой, на которой были изображены святые деревья Восурии: дуб, береза, ель, вяз и вишня. Напротив двери через широкое окно вливался дневной свет, но так как уже вечерело, слуги зажгли в канделябрах, стоящих по углам комнаты, свечи. Ужин уже подходил к концу, когда отец очнулся

от своих мыслей. Он призвал всех к вниманию и сказал:

— Я хочу вам всем кое-что сообщить. Вы знаете, что следующей весной Керку и Эриху исполнится по шестнадцать лет, а, значит, в третий весенний месяц — травень, я смогу назначить наследника престола. По закону, оставленному Богомудром, наследником престола должен стать первенец, обладающий магическими способностями и душевной чистотой. Все это время, как к нам вернулся Керк, я очень внимательно наблюдал за его обучением и сам, как обладающий

магическими способностями, учил его. И, — он немного помолчал, и добавил, — Нет никаких со-мнений, что Керк — первенец, обладающий и магическими способностями, и душевной чистотой. Поэтому я выбираю его в наследники престола Восурского. В третий весенний месяц — травень будет совершен обряд на Синь — камне, и Керк станет наследником престола. Но так как лишь мужчина или младенец может стать престолонаследником, то Керку придется пройти посвящение и добыть себе в Сумрачном лесу древко для лука. Теперь по поводу Эриха. Так как наследник престола выбран, ты, Эрих, переселишься из своей опочивальни на этаж к Туру. И я думаю, что ты тоже готов стать мужчиной, поэтому во втором осеннем месяце — листопаде ты так же, как и Керк, отправишься в Сумрачный лес за древком. И если у тебя, Эрих, все получится, я назначу тебя воеводой в город Вегры, который находится на западе нашей страны, тамошний воевода Доброгнев уже давно просится оставить службу.

Закончив свою речь, отец поднялся, внимательно осмотрел каждого из членов своей семьи и вышел из-за стола. Он подошел к Эриху, который низко склонил свою голову так, чтобы не было видно лица, потрепал его по волосам и пошел из столовой, кинув Керку на ходу:

— Керк, поторопись, я жду тебя в светлой комнате.

Услышав зов отца Керк, до сих пор не пришедший в себя от случившегося, встал из-за стола и двинулся, было, следом. Эрих лишь на мгновение поднял голову, и тогда Керк увидел его лицо. Оно было все мокрое от слез с каким-то диким выражением злобы и ненависти. Керку стало не по себе, а потом вдруг нахлынула такая жалость к брату. И проходя мимо него, он заметил, как Эрих уронил голову на стол и зарыдал. Теперь это было не просто видно, но и слышно. Ошара-шенный Керк остановился, ему показалось, что во всем, что сейчас происходит с братом, виноват только он. Ему вдруг так захотелось подойти к Эриху, обнять его по-братски и успокоить. Но, уже было, дернувшийся к брату Керк был остановлен поступком матери.

— Эрих, сынок, любимый мой, не плачь, — она спешила к своему сыну, при этом несколько грубовато оттолкнув Керка. — Не плачь, мальчик мой. Твоя мать рядом с тобой, — Дола обняла Эриха за плечи и стала целовать в волосы.

Малуша и Тур, все еще находившиеся в столовой, начали тихонько подниматься со своих мест. Тур, сухо глянув на мать и Эриха, двинулся к выходу, а Малуша подбежала к матери и обняла ее сзади, но в той, же грубой форме Дола оттолкнула и маленькую Малушу. Когда мать толкнула Керка, то он даже не покачнулся, но маленькая Малуша от толчка упала на пол, и по ее бледному прелестному личику потекли слезы. Керк кинулся к сестре, поднял ее на руки и утер ее слезки.

— Как вы так можете, правительница? — не выдержав, спросил Керк. — Вы же ее мать. Нельзя любить одного ребенка и ненавидеть других.

— Ах, ты, мальчишка, — прошептала в ответ мать. — Ты еще смеешь меня поучать. Да если бы не я… Ты бы давно уже…, тебя бы уже давно не было в живых.

Кровь прилила к лицу Керка от этих слов, и не просто не любовь, а какая-то угроза прозвучала в них.

— Мать ли Вы мне?! — сказал ей Керк, унося на руках Малушу, и выйдя из столовой. Следом за ним вышел Тур.