Путь тьмы
Шрифт:
А их в жизни эльфа случилось немало.
Переглядываясь и перешептываясь, бандиты покинули погреб, не смея перечить ставшему за время отсутствия еще более грозным лидеру, а Никаниэль помог Малему усадить Тавра на стоявший неподалеку ящик. В ровном свете висевшего под потолком светляка фингалы, синяки и засохшая кровь на разбитой губе говорили о его судьбе лучше раскрытой книги. Разбойники явно со жрецом не церемонились.
— Никанор. — выдал, наконец, Тавр, жадно осушив половину поданной Малеммилом фляги. — Не думал еще когда-нибудь тебя увидеть.
— Надеюсь, мои люди не сильно тебе досаждали. — прохрипел Ник, а Жаба, осознав ситуацию, стиснул зубы и невольно сделал шаг в сторону лестницы. — Они, видишь ли, манерам не обучены.
— Как и все мы, сержант, как и все мы.
Тавр сделал пару глубоких вдохов, поморщился и с некоторым трудом, но все-таки поднялся на ноги. Он смерил принца пристальным взглядом, от которого не ускользнули ни новые шрамы, ни черная кожа левой руки, ни причудливый посох, ни нечто большее, доступное лишь взору жрецов истинного бога.
— Ниметис всемогущий, что же ты с собой сделал… — тихо проговорил мужчина с печалью в голосе.
— Не больше, чем сделал бы любой другой для достижения своей цели. — строго отрезал Никаниэль. Он ни раз твердил, что готов пойти на что угодно ради воскрешения Элельен и повторит это еще столько же, если нужно. Любые жертвы, лишь бы глаза прекраснейшей из женщин вновь увидели свет звезд. — Прости, что с тобой так обошлись. Можешь идти, если хо…
Ник согнулся пополам, закашлявшись. Боль в груди пусть и не становилась сильнее, но и проходить сама явно не планировала. Плата за могущество? Плевать. Не велика цена.
Вздохнув, Тавр помедлил, после чего выбил из рук принца начиненный бестелесными сущностями посох, возложил ладони ему прямо на броню и принялся вполголоса молиться Ниметису.
Похоже за время разлуки его связь с богом природы заметно возросла. Руки бывшего охотника практически сразу наполнились мягким светом. Тот рос и ширился, проникая под кожу и даря тепло родного очага давно бредущему во тьме путнику.
Однако, исцелить магический недуг — не то же, что заживить простенькую ранку или даже срастить сломанные кости. Тронутая разложением плоть никак не желала вновь становиться прежней, и Тавру требовалось все больше и больше сил.
Уже во весь голос взывал он к Ниметису, руки его дрожали, пот градом катился по лицу, а божественный свет окутал чуть ли не всего Ника, заставив остальных посторониться.
Ощущение тепла сменилось острой болью. Принца будто резали без ножа, но он, стиснув зубы, терпел, понимая, что другого способа нет. Либо ему помогут сейчас, либо придется мучиться до с а мого Бьюнилирина. А если кашель разберет его посреди людского заклинания? О последствиях его предупреждала Юла, и шрам на ее подбородке лишь подтверждал слова волшебницы.
Наконец Тавр умолк и устало опустился обратно на ящик.
Никаниэль попытался вдохнуть, но его горло схватил мучительный спазм.
Что… что с ним сделали?
Очередное предательство?
Неужели
Ник потянулся уже к эссенции естества, намереваясь отомстить перед смертью, но тут с рвотным позывом из него исторгся здоровенный ком склизкой гнили. Влажно шлепнувшись, тот приземлился на пол, источая миазмы зловония, а принц обрел блаженную возможность беспрепятственно дышать.
Скороговоркой протараторив волшебные слова, он запустил крохотный огненный шар и к кфхану спалил ненавистную погань.
— Тавр, спасибо, я… — поблагодарил жреца Никаниэль, но тот его тут же перебил.
— Не надо. — неожиданно резко сказал мужчина. — Я сделал это в память о нашей дружбе. Я вижу во что ты превратился. Это не по нраву ни мне ни Неметису. — пошатнувшись, он вновь поднялся на ноги и посмотрел Нику прямо в глаза. — Ниметис не хотел, чтобы я тебе помогал. Но я сделал то, что должен, даже если мне придется за это расплачиваться. Знай же, Никанор, при следующей встрече мы будем врагами.
И, не говоря больше ни слова, направился к выходу.
Малеммил скорбно смотрел Тавру вслед, но дорогу бородачу заступил Жаба.
— Эй, а что на счет Трехглазого? Исцели и его!
— Пусть идет. — не оборачиваясь, обронил принц. Тавр выбрал свой путь, и не Нику в этом упрекать. — Малем?
Никаниэль кивнул на раненного бандита, но Малеммил отрицательно покачал головой. Не хотел он того лечить или не мог значения не имело. — Разбойнику не выжить. А значит…
Вытянув руку, Ник согнул пальцы хваткой коршуна и, резко дернув на себя, сорвал с бесчувственного преступника едва заметный, полупрозрачный саван оставшегося жизненного срока.
Может быть принц добил его из милосердия, а может вымещая злость от потери еще одного друга, но Трехглазый, так и не приходя в себя, осыпался горстью праха, затерявшегося в куче соломы.
Тихо охнул Жаба; сжал губы Малем; неодобрительно покачав головой, продолжил свой путь Тавр; и лишь Лилиана кивнула, поддержав решение Ника. Похоже она одна была всецело на стороне Никаниэля. Но мог ли он ей доверять? Его уже столько раз обманывали…
Наслаждаясь простой возможностью беспрепятственно дышать, Ник дождался пока закроется дверь за так ни разу и не обернувшимся Тавром и заглянул в лица оставшихся. Теперь они будут его ближайшими спутниками по пути в Эльфхейм.
Предатель Малеммил, искупивший свою вину смертью. Бандит Жаба, сумевший сохранить остатки Призрачной Плети. И наделенная редким даром предвидения таинственная Лилиана, с какой-то радости называющая принца Владыкой.
Та еще компания.
— А где Гилс? — спросил Никаниэль, вспомнив, что оставлял шайку не только на зеленокожего.
— Гилс? — переспросил Малем, наморщив лоб. — Знакомое имя.
Жаба округлил глаза, ожидая, что Капитан накажет нагло влезшего чужака, однако, когда этого не произошло, осознал произошедшую перестановку сил. И ему это явно не понравилось.