Путь в Европу
Шрифт:
Лилия Шевцова: Но в России выходцы из КГБ образовали со временем ядро новой политической элиты…
Клаус Шредер: В Германии это было исключено уже потому, что Штази существовала только в одной из ее частей. Объединение осуществила западногерманская политическая элита, которая сохраняет свои позиции. То, что наш нынешний канцлер госпожа Меркель – выходец из Восточной Германии, в данном отношении ничего не меняет. Ее приход к власти свидетельствует лишь о том, что выходцы из восточных земель имеют равные с западными немцами шансы сделать политическую карьеру на федеральном уровне.
Лилия Шевцова: У нас, в отличие от Германии, стал возможен еще и культ чекистов, как единственных «спасителей России» после отторгнутых большинством населения либеральных реформ. В вашей стране, понятно, подобный сценарий политического развития
Клаус Шредер:
Говоря о политической элите Восточной Германии, не надо забывать, что она перестала быть самостоятельным государством. Поэтому политической элиты в прежнем ее понимании там нет вообще. В восточных землях функционируют общефедеральные партии, в которых и сформировались новые восточногерманские политики. Среди этих партий есть и преемница СЕПГ – уже упоминавшаяся Партия демократического социализма, которая теперь, после объединения с троцкистскими и некоторыми другими западногерманскими левыми группами, называется просто «Левые» (Linke). В ней нашла себе место и часть бывшей политической элиты ГДР.
Если же говорить о высшем уровне экономического управления в Восточной Германии, то он контролируется в основном западногерманской элитой. Руководители более низких уровней – как правило, восточные немцы. Выходцев из политизированной коммунистической номенклатуры среди них нет. На смену ее представителям пришла естественно-научная и техническая элита, которая в ГДР находилась на вторых и третьих ролях. Напомню, кстати, что и Ангела Меркель тоже вышла из восточногерманской естественнонаучной среды.Лилия Шевцова: Если Партия демократического социализма стала преемником СЕПГ, то означает ли это, что она унаследовала и имущество своей предшественницы?
Клаус Шредер: Какие-то объекты перешедшей к ней собственности, по договоренности с германской федеральной властью, ПДС отдала. Однако значительную часть этой собственности партии удалось сохранить. О том, какую именно, можно только догадываться. По оценкам некоторых исследователей, речь идет о десятках миллиардов марок. Делалось это очень грамотно – отмывали деньги за рубежом, выдавали в виде кредитов людям, которые потом стали возвращать их в фонд партии в виде пожертвований. Но сегодня к этой теме никто уже не возвращается. Здесь многое так и осталось тайной.
Игорь Клямкин: В марте 1990-го за ПДС проголосовали всего 17% избирателей. Тогда большинство восточных немцев было настроено на объединение Германии, от которого ожидали всяческих благ. Теперь под влиянием переживаемых страной трудностей нарастает разочарование, а образ ГДР и, соответственно, образ социализма, когда-то отталкивающий, в глазах многих людей становится привлекательным. Сказывается ли эта смена настроений на политической поддержке «Левых», т. е. бывшей ПДС?
Клаус Шредер:
Сказывается, причем очень заметно. За прошедшие после объединения годы электорат партии увеличился почти вдвое и составляет сегодня 30%. Это – в Восточной Германии. Еще 5–6% «Левые» собирают в западных землях, что тоже вдвое больше, чем в начале 1990-х. В целом по стране за них голосуют 12—13% избирателей. Это третья по влиянию партия в Германии после христианских демократов и социал-демократов. В ее электорате представлены самые разные группы населения – от безработных до предпринимателей.
До сих пор «Левые» не были правительственной партией. Социал-демократы отказывались и пока еще отказываются вступать с ними в коалицию. Потому что «Левые» выступают за государственное регулирование предпринимательской деятельности и государственное перераспределение доходов, а в идеале – за ликвидацию капитализма и замену его новым общественным строем. Но, учитывая сдвиги в общественных настроениях, такая коалиция не выглядит уже невероятной. Германское общество быстро левеет – в том числе и под влиянием требований, выдвигаемых интересующей нас партией. Поэтому левеют и другие партии, причем не только социал-демократы…Игорь Клямкин: Но пока, судя по уровню электоральной поддержки, «Левые» остаются прежде всего восточногерманской партией. Да и те, кто голосует за нее в западных землях, вряд ли движимы ностальгией по ГДР. И, быть может, эти различия в политических предпочтениях между населением двух частей Германии свидетельствуют о том, что объединение страны не привело пока к ценностному единству немецкой нации?
Лилия Шевцова: Иными словами, считают ли себя сами «осси» и «весси» одним народом?
Клаус Шредер: По данным наших опросов, они считают себя существенно друг от друга отличающимися. Подчеркиваю: не в частностях, не в деталях, а существенно и принципиально. Так думают 63% восточных немцев и 46% западных.
Лилия Шевцова: В чем же именно усматриваются отличия?
Клаус Шредер: Восточные немцы полагают, что в западных землях живут люди надменные, что их интересуют лишь деньги, что по своему складу они бездушные бюрократы. А западные немцы считают восточных недоверчивыми, вечно недовольными и неинициативными.
Лилия Шевцова: А как воспринимают в разных частях Германии вашего канцлера, госпожу Меркель? Как немку или как восточную немку?
Клаус Шредер: На востоке ее воспринимают как немку, представляющую всю Германию. И – одновременно – как «своего» канцлера, что свидетельствует о склонности восточных немцев к отождествлению восточногерманского начала с общегерманским. А на западе она воспринимается как восточная немка, что говорит о неприятии такого отождествления и сохраняющемся желании западных немцев видеть воплощением общегерманского начала именно себя.
Игорь Клямкин: Таким образом, о формировании общей немецкой идентичности говорить преждевременно?
Клаус Шредер: Пока преждевременно. Особенно применительно к восточным немцам, которые больше, чем западные, склонны подчеркивать свою «особость». Цифры, которые я привел, это подтверждают. Но бывают события, которые способствуют формированию именно общей немецкой идентичности, вызывая сдвиги в представлениях людей о самих себе. В 2006 году в Германии проходил чемпионат мира по футболу. И переживания болельщиков за нашу национальную сборную привели к тому, что в том году, впервые после объединения, большинство людей в обеих частях страны почувствовали себя немцами, а не жителями Западной и Восточной Германии. Правда, если на западе такое восприятие себя было почти всеобщим, то на востоке 35% опрошенных по-прежнему считали себя восточными немцами. Эти люди и голосуют чаще всего за «Левых», которые символизируют в их глазах ГДР и социализм. Символизируют прошлое.
Игорь Клямкин: Но уже выросло поколение, которое ГДР не помнит, так как в ней не жило. Поколение, сформировавшееся в объединенной Германии. Наверное, молодые люди воспринимают себя иначе, чем их отцы и деды?
Клаус Шредер:
Мы надеялись, что именно так и будет. Но, к сожалению, ничего такого в восточных землях пока не наблюдается. Более того, у молодежи различие самоидентификации проявляется еще рельефнее, чем в других возрастных группах.
Да, в ГДР она не жила, она знает об этой жизни лишь по рассказам старших. Но эти старшие все то, что заставляло их когда-то голосовать за вхождение в ФРГ и западногерманскую марку, предпочитают не вспоминать, зато очень любят рассказывать о том, что они после ликвидации ГДР потеряли. И молодежь к этим воспоминаниям оказывается восприимчивой, в ее среде все шире распространяется ощущение восточногерманской «особости». Еще несколько лет назад это невозможно было даже представить. Но это так.Моника Дойтц-Шредер (сотрудник исследовательского комплекса «Государство СЕПГ»): В подтверждение я могу привести данные, которые мы получили в ходе сравнительного исследования ментальности старшеклассников в западных и восточных землях. Показательно, мне кажется, уже то, что, как выяснилось, только в 12% восточногерманских семей вообще не говорят о ГДР, между тем как на западе страны без таких разговоров обходятся 40% семей. Но еще более показателен сам образ ГДР, складывающийся в сознании школьников в разных частях Германии. В западных землях (конкретно – в Баварии) 80% опрошенных воспринимают ГДР негативно, в восточных (конкретно – в Бранденбурге) – 40%. На западе страны более 66% респондентов считают, что в ГДР была диктатура, на востоке – около половины. На западе лишь 23% школьников полагают, что Штази была нормальной спецслужбой, такой же, как и в других странах. На востоке – 38%. На западе почти 65% опрошенных убеждены, что пенсионное обеспечение в ФРГ было лучше, чем в ГДР; на востоке – только 36%. Я могла бы привести и множество других цифр, но, думаю, и этих достаточно, чтобы вы получили представление об умонастроениях 16–17-летних молодых людей в обеих частях Германии.