Путь в Иерусалим
Шрифт:
Арн приподнялся и изумленно огляделся вокруг, будто он только что очнулся от ночного сна, а не вернулся из царства мертвых. Он захныкал, что у него болит рука и он не может на нее опереться. Но трое взрослых больше не слушали его, так как глубоко погрузились в благодарственные молитвы, и это были наиболее чистые и искренние из всех молитв, с которыми они когда-либо обращались к Богу.
Опираясь на мать левой рукой, Арн двинулся в длинный дом, где ему постелили рядом с очагом у фронтонной стены. Но поскольку его правая рука все еще болела, то к нему позвали Сут, приказав ей не осквернять чудо Господне колдовством или нечистым врачеванием. Сут слегка сдавила руку Арна,
Но обмануть Сут ему не удалось. Она взяла сушеную крапиву, сварила из нее кашицу и положила ее на руку, обвязав сверху льняной тряпицей. Потом она переговорила со Сварте, и тот отправился в плотницкую, затем вернулся с двумя слегка выгнутыми сосновыми досочками, примерил их и снова исчез в мастерской, чтобы переделать их так, как велела Сут.
Когда Сварте закончил свою работу, Сут привязала два лубка к руке Арна и сказала ему и Сигрид, что руке нужен покой, потому что она сильно повреждена. Потом она дала ему выпить отвар из сушеных маленьких листочков и корней лабазника, чтобы ночью его не мучил жар.
И скоро Арн спокойно засопел, как будто с ним не приключалось никакой беды и никакого чуда. Сигрид и Магнус долго сидели и смотрели на спящего сына, переполняясь сознанием того, что одно из чудес Господних произошло в их усадьбе.
Их младший сын Арн вернулся из царства мертвых. Сомнений в этом быть не могло. Но вопрос заключался в том, произошло ли это из-за того, что Господь проявил милость к ним, молившимся со слезами, как сделали бы все отцы и матери в самый трудный момент, или же действительно случилось так, как желала Сигрид в глубине души, — Арн воскрес, потому что Господь уготовал ему особый путь в жизни.
Узнать об этом им было не дано, ибо пути Господни недоступны человеческому разуму. Они могли лишь принять происшедшее в Арнесе чудо и снова погрузиться в благодарственные молитвы.
Послушника Эрленда долгое время переполняло сознание своей божественной миссии. Он должен был подробно, не упуская ни малейшей детали, записать рассказ о происшедшем в Арнесе чуде. Поскольку святой Бернард умер не так давно, то, вероятно, воскрешение Арна было в Западном Геталанде первым чудом, которое можно было связать с именем святого. Это имело огромное значение. И не исключено, что усердие Эрленда и точность в выполнении миссии сократят его время ожидания перед посвящением в монахи цистерцианского ордена. Во всяком случае, повредить ему появление с такими важными новостями не могло.
В Арнесе не было пергамента, но здесь выделывали тонкие телячьи шкуры, выскобленные с одной стороны, которые господин Магнус продавал для шитья одежды. Эрленд использовал обрезки этих шкур для письменных упражнений с мальчиками.
Теперь в углу зала, где проходили уроки, они стали больше заниматься письмом, а не чтением. Мальчики не имели ничего против таких изменений, потому что они оба прекрасно владели пером. В основном они занимались тем, что переписывали на обрезках кожи текст, который послушник Эрленд писал на латыни, а потом пытались переводить его и записывать рунами строкой ниже; господин Магнус строго сказал, что если они будут учиться писать на церковном языке, то одновременно нужно овладевать и письменным языком предков. Для будущих купцов это искусство было вовсе не бесполезным.
Уже на первых занятиях Эрленд заметил, что маленький Арн,
Когда Эрленд после бесчисленных переписываний, трудов и молитв наконец счел рассказ оконченным, он должен был как можно скорее придумать себе причину, чтобы отправиться в Варнхем, и тогда он напомнил о том, что в монастыре в некоторые праздники требовалось присутствие всех послушников, и если его там не будет, то ему грозит наказание. Горящий рвением, он смог поехать в Варнхем на Благовещение, в день, когда журавли возвращаются в Западный Геталанд.
Мальчики не сожалели о его отъезде. Когда пришла весна и двор усадьбы и другие большие пространства между постройками в Арнесе освободились от снега, для всех детей настало время игр. Особо интересной в Арнесе считалось стянуть обод от бочки из бочарни, а потом бежать с катящимся впереди обручем, направляя его и придавая ему скорость палочкой. Для игры было придумано продолжение: нужно попытаться отнять обручи друг у друга, но только с помощью палочки, и провести обруч перед собой между стенами крепости. Тот, кому удавалось загнать его в стену, считался победителем. Но сделать это было не так-то легко, потому что другие силой старались этому помешать.
Очень скоро выяснилось, что в этой игре Арн — лучший, хотя он и был самым маленьким среди ребят. Он был юрок, как ласка, но еще и умел то, чего не умели другие, — быстро поменять левую руку на правую и тем самым внезапно придать катящемуся обручу другое направление, так что вдруг получалось, что другие мальчики бегут не в ту сторону. Арна можно было остановить, лишь подставив ему подножку, потянув за рубашку или крепко обхватив. Желание старших мальчиков использовать такие приемы становилось все сильнее, но тогда и Арн делался все проворнее. Наконец Эскиль, единственный, кто на это осмеливался, стал при каждом удобном случае бить его по лицу.
Однажды Арну это надоело, и он, надувшись, ушел.
Тогда Магнус нашел способ его утешить. Он приказал сделать лук и стрелы соответствующего размера, взял Арна с собой и стал учить его стрелять. Вскоре приплелся Эскиль и тоже захотел поучиться. Но к его досаде, Арн каждый раз стрелял лучше, чем он сам, и скоро между братьями вспыхнула новая ссора. Магнус, естественно, вмешался и сказал, что если они не прекратят ссориться, то он разрешит им стрелять только в его присутствии. Тем самым игра неожиданно превратилась в обучение, это было примерно то же самое, что сидеть и выписывать или читать непонятный текст о философских понятиях и категориях. Все удовольствие было испорчено, по крайней мере для Эскиля, которого всегда побеждали и отец, и младший брат.
Однако то, что заметил Магнус в своих сыновьях, заставило его глубоко задуматься. Эскиль двигался и стрелял из лука, как все другие мальчики, примерно так же, как он сам, когда был ребенком. Но в Арне было что-то, чего не было в других детях, некий дар Божий. Несколько дружинников, у которых Магнус спросил совета, внимательно пригляделись к тому, как стреляет Арн, и согласились с мнением Магнуса. Нельзя было с уверенностью сказать, что именно из этого получится, но способности мальчика несомненно были велики.