Путь в никуда
Шрифт:
И я принялся насвистывать знаменитую мелодию, бормоча припев:
– Копьем в живот – взад-вперёд, подожжем поповский мы приход.
Как ни странно, Сюин, ехавшая рядом, поддержала меня.
– Разбиты мы, идём назад, хей-я, хо-хо; но наши дети отомстят, хей-я, хо-хо, - тихонько, но очень мелодично пропела девушка и подмигнула, заметив как у меня отвисла челюсть. – Что, не ожидал?
– Да ты у нас прямо-таки кладезь талантов. Живое олицетворение расистского мема о том, что всегда есть азиат, который может лучше. А если серьёзно, откуда узнала
– Я же говорила – собиралась дебютировать.
– И когда это китайская попса начала воспевать события крестьянской войны в Германии?
– Никогда. У меня дед и отец – настоящие коммунисты. С такой семьей сложно не знать некоторых вещей.
– Коммунисты, обучившие дочь секретам кунг-фу или чем ты там занималась. Что, умение бить людей улучшает качество агитации и приближает создание бесклассового общества?
– Говна поешь.
– И они не возражали против того, что дочка предаст учение Мао? – не унимался я.
Сюин фыркнула точно рассерженная кошка.
– Что-то не припомню статью, в которой он говорил о том, что музыка вредна пролетариату.
Она подъехала ещё ближе и, стянув шарф, шепнула на ухо:
– Что думаешь про наших новых друзей?
– Не нравятся мне они, - столь же тихо отозвался я. – Наплачемся ещё со всей этой хренотенью.
Сюин согласно кивнула и чуть отстранилась, дабы не привлекать лишнего внимания, а я, глядя на деревнегород, ставший центром восстания, думал о том, что увидел за два дня путешествия вместе с бандой отъявленных головорезов.
Нам повезло, по дороге не встретился ни один отряд королевских войск или их союзников из сопредельных держав, а потому кровь не лилась. Вот только… Поведение самих народных спасителей оставляло желать сильно лучшего. Да, они не жгли, не убивали и не насиловали. Причём, как мне показалось, исключительно из-за стальной руки нашего приятеля Киана, державшего здоровенный такой метафорический чугуниевый елдак над головами подчиненных. А вернее, не «над» и не «головами».
Да, тяжких преступлений они не совершали… Но во всём остальном не сдерживали себя от слова «совсем». Эти недоанархисты спокойно отбирали у крестьян еду и одежду; забрали в отряд пяток лошадей и двух крепких мужчин, которые не то чтобы сильно горели желанием мобилизоваться; отпускали сальные шуточки в адрес девушек и приставали к ним, не переступая, правда, черты.
Повторюсь, Киана они боялись до усрачки, и мне даже стало интересно: что этот тощий тип может такого, раз полсотни вооруженных волков становятся маленькими миленькими фурряшечками, стоит только командиру… нет, не повысить голос. Просто чуть изогнуть бровь в намёке на недовольство!
Хотя… Нет, не уверен, что хочу знать это. Боюсь, ответ мне сильно не понравится.
Этот Киан вообще вызывал смешанные чувства: страх, уважение, любопытство. Человеком он оказался неординарным, вот только выудить ничего полезного за два дня из него не смог даже Иоганн, а я и не пытался лезть туда, куда не следует.
Я почесал Чучу за ушком и ещё раз огляделся по сторонам.
Пока
Во-вторых, обороняла ставку просто невероятных размеров орда вооруженных головорезов, многие из которых фонили магией точно ваши фонарики.
Как и говорил Эрик, местные, разбив пару полков коронной армии, не желали больше лезть в генеральное сражение и предпочитали удерживать несколько хорошо защищённых ключевых точек, а на всей остальной территории устроить весёлый партизанский анал-карнавал.
Лёгкие на подъём и быстрые, они могли в любой момент отправить эту орду устраивать засаду какому-нибудь не в меру ретивому, но безмозглому командиру, оторвавшемуся от товарищей и ставшему лёгкой жертвой.
Один такой точно был – прямо над въездом в петле болтался труп, облачённый в роскошный мундир. Я, конечно, пока еще плохо разбирался в военной иерархии Дамхейна, но здоровенные солнечные диски на погонах, расшитых серебром и жемчугом, явно говорили о высоком положении бедолаги. Что характерно, камешки, стоившие целое состояние, никто и не подумал срезать! Это говорило о многом.
Впрочем, минуту спустя я забыл о повешенном, потому как у нас образовался комитет по встрече: из-за баррикады вышли три бойца, которых возглавлял суровый, покрытый шрамами здоровяк, закованный в тяжеленные доспехи, возможно, позаимствованные у рыцаря Махансапа и немного подогнанные под фигуру. Этот тип был очень колоритным персонажем: с лицом, точно вырубленным из камня, светлыми волосами и пронзительным взглядом; от чего появлялось острое желание зигануть и идти жечь партизан. Вот серьёзно, ребят с более арийской внешностью я в Дамхейне ещё не встречал.
Добавить к этому невероятную мускулатуру, достойную юного Шварценеггера, и схожее выражение лица - и картина оказывалась законченной. Не хватало, разве что, люгера в кобуре, стека и монокля. Но я уверен: когда этот тип снимает доспехи, то надевает выглаженную с иголочки форму от Хьюго Босс, заправляет брюки с галифе в идеально вычищенные сапоги и достает заветные девайсы, не забыв, впрочем, и про алую повязку с черной свастикой в центре.
Ариец жестом остановил нас и, когда Киан спешился, заключил того в медвежьи объятья.
– Брат, я рад, что ты жив.
Киан усмехнулся и похлопал медведя по спине.
– И я рад, что с тобой всё в порядке. Как дела?
– Всё так же. Ты же понимаешь.
– Понимаю.
Бронированный уберменш покосился на нас, вычленив в отряде товарища несоответствие.
– А это ещё кто?
– Наёмники. Маги.
– Сильные?
– Зажарили полусотню драгун, а чуть раньше – Лисса.
Здоровяк присвистнул.
– Стало быть, этот урод допрыгался. Давно стоило его грохнуть.