Путь во тьму
Шрифт:
Маркус не ответил. Хотя Кейт знала, что слова демона верны.
Вампир сунул кинжал во внутренний карман пальто, а из другого достал небольшую книжицу в темной обложке.
Демон засмеялся:
– Пусть ты можешь ходить в церковь, без вреда для себя держать святые вещи, но внутри тебя тьма. Вы произошли от не-мертвых вампиров, существование которых, как и наше не признается Богом. Вы прокляты, как и они. Экзорцизм проводят верящие люди. Ты же к ним не относишься, но пусть даже постараешься, искренне отдашься вере в Бога, тьма все равно будет давить, противиться. А в тебе ее много, уж слишком
Маркус проигнорировал его и открыл книгу на нужной странице. Кейт схватила его за локоть:
– Может позвать Брауна?
– Сам справлюсь, – последовал короткий ответ.
– А ты упрямый, – усмехнулся лже-Джастин. – Вот веселуха сейчас начнется.
– Для кого как, – сухо бросил Маркус и, осветив демона крестным знамением начал читать уверенным и твердым голосом:
– In nomine Patris, et Filii, et Spiritus Sancti. Amen. Exsurgat Deus et dissipentur inimici ejus: et fugiant qui oderunt eum a facie ejus.Sicut deficit fumus, deficiant: sicut fluit cera a facie ignis, sic pereant peccatores a facie Dei.
Judica, Domine, nocentes me: expugna impugnantes me.
Confundantur et revereantur quaerentes animam meam.
Avertantur retrorsum et confundantur cogitantes mihi mala.
Демон положил руки на подлокотники и с улыбкой наблюдал и слушал Маркуса. Сначала казалось, слова экзорцизма не действуют и не причиняют лже-Джастину никакого вреда. Но вскоре улыбка сползла с его лица, он крепко сжал руки в кулаки и опустил голову.
– Ублюдок, – прошипел он, а дальше из уст посыпались более грязные и непристойные ругательства. Кейт стало противно существо, завладевшее телом Джастина. Оно просто оскверняло его.
Маркус брызнул на него из бутылки, не переставая читать:
Anima autem mea exsultabit in Domino: et delectabitur super salutari suo.
Демон дрожал, царапал ногтями обивку кресла, лоб покрылся испариной, дыхание тяжелым хрипом вырывалось из легких, красивое лицо исказилось, губы шептали проклятия.
Жуткое зрелище. Кейт стало страшно от яростного, горящего огнем взгляда лже-Джастина.
– Вы все сгорите в аду, – морщась от боли, прошипел демон. – Это я обещаю. А ты, вампир, испытаешь пытки на себе. Не физические, а душевные терзания, ведь только этим можно заставить чувствовать тебя настоящую, ни с чем несравнимую боль.
Кейт вздрогнула, тело змейкой опоясал холод. От слов демона стало не по себе.
– En antiquus inimicus et homicida vehementer erectus est. Transfiguratus in angelum lucis, cum tota malignorum spirituum caterva late circuit et invadit terram, ut in ea deleat nomen Dei et Christi ejus, animasque ad aeternae gloriae coronam destinatas furetur, mactet ac perdat in sempiternum interitum. Virus nequitiae suae, tamquam flumen immundissimum, draco maleficus transfundit in homines depravatos mente et corruptos corde; spiritum mendacii, impietatis et blasphemiae; halitumque mortiferum luxuriae, vitiorum omnium et iniquitatum, – продолжал Маркус.
Он выглядел уставшим, голос звучал уверенно, но казалось, каждое слово дается с трудом. Словно что-то мешало читать. Будто ритуал выжимал соки и забирал силы.
Демон хохотал
Кейт хотелось закрыть уши руками, чтобы не слышать этого. Она могла уйти, но не могла сдвинуться с места, и завороженно, с ужасом наблюдала за происходящим.
Тело Джастина ломало, словно куклу, это напомнило Кейт японские ужасы. А именно призраков в белом, с длинными черными волосами, их тела похоже выворачивало при движение, с таким же противным хрустом. Кейт молилась, чтобы с настоящим Джастином было все хорошо, она боялась, что он может не пережить этого ритуала.
– Oremus. Deus coeli, Deus terrae, Deus Angelorum, Deus Archangelorum, Deus Patriarcharum, Deus Prophetarum, Deus Apostolorum, Deus Martyrum, Deus Confessorum, Deus Virginum, Deus qui potestatem habes donare vitam post mortem, requiem post laborem; quia non est Deus praeter te, nec esse potest nisi tu creator omnium visibilium et invisibilium, cujus regni non erit finis: humiIiter majestati gloriae tuae supplicamus, ut ab omni infernalium spirituum potestate, laqueo, deceptione et nequitia nos potenter liberare, et incolumes custodire digneris. Per Christum Dominum nostrum. Amen, – казалось, что Маркус задыхался, отчего у Кейт болезненно сжалось сердце. Он едва выговаривал слова, но упрямо читал дальше. Сердце замерло от страха и тревоги, когда Кейт увидела, как из носа Маркуса вытекла струйка крови.
– Ab insidiis diaboli, libera nos, Domine.
Ut Ecclesiam tuam secura tibi facias libertate servire, te rogamus, audi nos.
Ut inimicos sanctae Ecclesiae humiliare digneris, te rogamus audi nos.
Эти слова Маркус произнес из последних сил и тяжело дыша посмотрел на демона.
Адское создание скрючило от невыносимой боли, и вскоре от тела Джастина отделилась тень и исчезла, просочившись сквозь пол. Одноклассник обмяк в кресле.
Из дрожащих рук Маркуса выпала книжка. На не гнущихся ногах он подошел к креслу, стоящему в углу гостиной и почти упал в него и, откинувшись на спинку, закрыл глаза.
Кейт подняла с пола молитвенник, на секунду прижалась губами к обложке, и мысленно прошептав молитву, убрала в карман куртки. Подошла к Джастину и дотронулась дрожащей рукой до его шеи. Почувствовав ровные удары пульса, вздохнула с облегчением.
'Он жив, слава Богу'.
Кейт едва сдержала слезы счастья.
Джастин пошевелился, веки дрогнули, и он открыл глаза. Снова наполненные теплом, а не как недавно демоническим огнем и яростью. Он недоуменно посмотрел на Кейт и сдвинул брови.
– Кэти, а как ты здесь оказалась? А это кто? – одноклассник посмотрел поверх ее и указал на Маркуса.
– Ты разве ничего не помнишь?
– Нет, а что я должен помнить?– глаза Джастина наполнились тревогой. Он был растерян и не понимал что произошло.
– Я все объясню тебе, – пообещала Кейт. Как же она была рада, что Джастин не демон. – Что ты помнишь последним?
Джастин задумался.
– Нашу прогулку по… Ковент-Гарден, как я отвез тебя домой. Приехал к себе, вошел в квартиру, почувствовал странный жар в теле, перед глазами все закружилось, а дальше вижу тебя и не знакомого парня… – он нахмурился. – Как вы здесь оказались, я ни черта не понимаю.