Путь воина. Путь меча. Путь дракона

Брэдфорд Крис

6. Сад Уэкия

Джек дотронулся до стрелы, вонзенной в сакуру, и легонько провел пальцами по обветренному оперению. Несмотря на летнюю жару, по спине пробежал холодок. Не верилось, что стрела все еще здесь, торчит в коре цветущей вишни, словно стальная заноза. Она была предназначена Глазу Дракона, но он, как всегда, увернулся.

— Масамото-сама велел оставить ее здесь.

Вздрогнув, Джек обернулся: за спиной старый садовник Уэкия ухаживал за великолепным розовым кустом. Садовник и сам чем-то напоминал вековое дерево. Благодаря ему у Джека

сохранились самые теплые воспоминания о Тоба — небольшом портовом городе, через который он попал в Японию.

Хотя Джек и прибыл с позором, Хироко, мать Акико, встретила его тепло и заботливо, совсем как в прежние времена.

После взбудоражившей их встречи со слепой старухой Джек, Акико и Ямато поспешно покинули Синдо, а наутро отправились в путь — до Тоба оставался один переход. Из-за вывиха Кума-сан не мог идти быстро, и путники едва тащились по удушливой жаре.

Когда они пришли, Хироко подала освежающие напитки и распорядилась приготовить ванну, чтобы путешественники смыли с себя дорожную пыль. Пока Ямато принимал офуро, а Акико делилась с матерью новостями, Джек решил отдохнуть в прохладной тени сада.

Старик улыбнулся во весь рот, радуясь встрече.

— Масамото-сама не объяснил, почему нельзя вынуть стрелу? — спросил Джек, убирая руку.

— Она напоминает нам, что всегда нужно быть начеку.

Улыбка на лице Уэкия растаяла. Он аккуратно срезал с куста кроваво-красный цветок и протянул его Джеку.

— Эту розу я посадил в память о Тиро.

Джек опустил голову, не в силах смотреть садовнику в глаза. Он вспомнил ночь, когда Докуган Рю попытался выкрасть журнал. Тогда Джек впервые увидел, как дерется Акико, — за два года в Нитэн ити рю она стала искусным воином. Тиро, служанка Хироко, никогда не училась боевым искусствам и погибла при нападении, а охранник-самурай Така-сан был серьезно ранен, защищая дом.

У Джека словно камень с души упал, когда он увидел Така-сан в добром здравии. О ранении напоминал только огромный шрам на животе. Однако чувство вины за смерть Тиро Джека не оставляло.

— Добро пожаловать домой, Джек-кун. — Уэкия заставил себя вновь улыбнуться и продолжил подстригать куст.

— Спасибо, — поблагодарил Джек, устраиваясь в прохладной тени сакуры. — Я уже и забыл, что ваш сад такой красивый.

— Забыл? — Старик удивленно поднял брови. — Ты носишь с собой его частичку.

— Вы говорите про бонсай? — Садовник подарил ему миниатюрную сакуру в день отъезда в школу самураев.

— Конечно. Это отросток того самого дерева, под которым ты сидишь. Он ведь живой?

— Да, — поспешно сказал Джек, — только нуждается в некотором уходе после долгой дороги.

Не представляя, как долго он пробудет в Тоба, Джек забрал деревце с собой вместе с ларчиком и всеми принадлежностями.

— Я все сделаю, — произнес Уэкия, откладывая ножик. — По правде говоря, не ожидал увидеть его живым. Бонсаи очень прихотливы. Выходит, в тебе есть что-то от японца.

С легкой ухмылкой на морщинистом лице садовник поклонился и зашагал прочь. Он перешел по деревянному мостику через пруд с розовыми лилиями и побрел по галечной

дорожке к дому, оставляя Джека наедине со своими мыслями.

Под этой сакурой Джек провел не один счастливый час. Здесь он залечивал руку, сломанную при нападении ниндзя на «Александрию», здесь изучал отцовские карты, а самое главное — здесь Акико учила его языку и традициям. Сейчас он чувствовал, что снова обрел безопасное пристанище.

И все-таки настоящий дом оставался далеко.

Родиной Джека была Англия. Правда, за четыре года, два из которых он провел в море, она стала скорее призрачным воспоминанием. С родной землей его связывали сердце, сестренка Джесс, отцовский журнал — ныне украденный — и клочок бумаги, который он однажды нашел между страницами.

Джек аккуратно достал из инро хрупкий листок. Этот рисунок Джесс подарила отцу перед их выходом в море. Джек по привычке обвел пальцем все фигурки: покойного отца, сестренку в летнем платьице, держащую за руку его самого, худого, как щепка, и маму, — Джесс пририсовала ей ангельские крылья. Смахнув слезы, Джек произнес короткую молитву за сестру. У нее теперь никого нет, кроме старой больной соседки. А каково такой малышке без семьи? Он должен во что бы то ни стало вернуться в Англию!

Увы, пока это было не в его власти. Масамото решил, что отвечает за приемного сына до совершеннолетия. Да и в порт Нагасаки, куда причаливают торговые корабли со всего мира, сейчас идти опасно: правитель Эдо даймё Камакура настраивает местных жителей против христиан и чужеземцев.

И еще: хотя Джек ни на миг не забывал об опасности, исходящей от Докугана Рю, он не покинет Японию без отцовского журнала. Журнал по праву принадлежит Джеку и открывает ему двери в будущее. Его необходимо вернуть, пока никто не разгадал шифр. Теперь Джеку предстоит поменяться местами с преследователем. Он сам должен настигнуть ниндзя.

Слепая мать Докугана Рю только рассмеялась, услышав, что они ищут ее сына. Глаз Дракона подобен ветру — летает повсюду и нигде подолгу не задерживается. Даже в обмен на монетку она отказалась выдать, где он находится. Правда, Ямато ей все равно не верил и считал, что старуха все выдумала от начала до конца, а они выбросили деньги на никчемные россказни.

— Красивый рисунок. — Из-за сакуры вышел Ямато, свежий и отдохнувший после ванны. — За ним Акико и лезла на дерево?

— Да, — вздрогнув, пробормотал Джек.

Погрузившись в раздумья, он не слышал шагов Ямато.

Джек аккуратно сложил пергамент и спрятал его в инро. Однажды Кадзуки, заклятый школьный враг, выхватил рисунок у него из рук и забросил на верхушку клена. К счастью, Акико проявила чудеса ловкости и достала заветный листок. С тех пор Джек берег его как зеницу ока.

— Я тут подумал… давай снова начнем тренироваться! Вдруг отец разрешит нам вернуться в школу? — неожиданно заявил Ямато.

Джек удивленно посмотрел на него. Похоже, в ванной друг не только смыл грязь с тела, но и привел в порядок мысли. Ямато боялся отца. Масамото трудно было угодить после смерти его первенца Тэнно, и младший сын из кожи вон лез, чтобы заслужить отцовскую похвалу.