Путь воина. Путь меча. Путь дракона
Шрифт:
Он уже понял: нужно лучше овладеть мечом. Победа в Круге трех даст возможность ходить на уроки не только к сэнсэю Хосокава, но и к Масамото. А самое главное, он сможет биться двумя мечами! В сердце затеплилась надежда. Если изучить технику «Двух небес», он станет непобедимым, как Масамото. И тогда Глаз Дракона будет ему не страшен!
— А всех, кто победит в Круге, учат «Двум небесам»? — спросил мальчик.
— Конечно, — ответила Акико.
Джек заулыбался. Так, значит, Круг трех поможет ему справиться с бедами?
— Тогда я записываюсь.
6. Приглашение
— Рэй
Ужин закончился, и наставники направились к выходу. Все ученики встали, чтобы поклониться им. Впереди шли Масамото и даймё Такатоми. Рядом с Джеком даймё остановился.
— Джек-кун? Полагаю, это ты, раз уж поблизости нет других светловолосых самураев.
Добродушная улыбка Такатоми стала еще шире.
— Хай, сэнсэй, — ответил Джек с поклоном.
— Нет, я не твой сэнсэй, — рассмеялся даймё. — Сегодня вечером я приглашаю тебя, Акико-тян и Ямато-куна в замок Нидзё на церемонию тя-но-ю.
По залу пробежал изумленный шепот. Даже невозмутимый Масамото удивился столь небывалому случаю. Чайная церемония считалась искусством, и чтобы достичь в нем совершенства, уходили годы, а иногда и целая жизнь. Для ученика, да к тому же иностранца, удостоиться приглашения на тя-но-ю от самого даймё было невероятной честью.
— Я так и не смог лично отблагодарить тебя за то, что ты сделал для меня, когда остановил Докугана Рю, — продолжал Такатоми. — К нам присоединится моя прекрасная дочь. Ты ведь уже познакомился с Эми? Она много о тебе говорила.
Джек взглянул на высокую, стройную девочку с длинными прямыми волосами и алыми, как лепестки розы, губками. Она улыбнулась ему с такой нежностью, что Джеку снова пришлось поклониться, чтобы спрятать пылающие щеки. Все это не скрылось от Акико. Подняв глаза, она заметила обмен взглядами.
— Такатоми-сама, для них присутствовать на церемонии — высокая честь, — ответил Масамото за Джека и повел даймё к дверям, распахнутым в вечерний сумрак.
Как только сэнсэи ушли, в зале поднялся гомон. Ученики собирались в кучки, обсуждали предстоящее состязание и ждали, кто запишется первым.
За главным столом сидел сэнсэй Кюдзо, учитель тайдзюцу, коротышка, чье мастерство рукопашного боя вошло в легенду. Перед ним лежал свиток. Кюдзо с нетерпением ждал первого участника.
Сэнсэй, как всегда, брал из небольшой чаши орехи и колол их голыми руками. Точно так же он пытался поступить с духом Джека при каждом удобном случае. Кюдзо презирал мальчика и открыто возмущался, что секреты боевого искусства передаются чужаку.
К возвышению подошел смуглый широкоплечий мальчишка. Он взял кисточку и вписал свое имя. Подошли еще трое, а за ними потянулись и другие смельчаки.
— Пошли!
Ямато решительно направился к растущей веренице учеников.
Джек оглянулся на Акико, но та уже стояла в очереди.
Джек встал за девочкой. Когда подошла ее очередь, Акико легкими движениями кисточки начертила свое имя — красивый, но непонятный узор, в котором Джек узнал иероглифы кандзи. Он и понятия не имел, что они означают.
Сэнсэй Кюдзо недовольно глянул на него поверх плеча девочки.
— Ты что, хочешь участвовать в Круге трех? — недоверчиво фыркнул наставник.
— Хай, сэнсэй.
Джек решил не обращать внимания на презрительный тон.
Он вместе со всеми терпеливо ждал своей очереди и не собирался испортить все из-за нападок сэнсэя Кюдзо.
— Еще никогда в Круге трех не принимал участия гайдзин.
Сэнсэй Кюдзо нарочно сделал упор на презрительном имени, которым называли чужаков.
— Значит, этот раз будет первым, учитель.
Акико притворилась, будто не заметила, что Джека пытались унизить.
— Пиши тут, — приказал Кюдзо. — На кандзи.
Джек медлил. Все имена в свитке были аккуратно выведены иероглифами.
Наставник злорадно усмехнулся:
— Ты что, не знаешь кандзи? Запись должна быть только этими иероглифами. Таковы правила.
Как ни досадно было Джеку, наставник оказался прав. Кандзи мальчик не знал. Он прекрасно умел писать, ведь его мать была замечательной учительницей. Однако писал Джек только латинскими буквами. Акико и отец Люций научили его говорить по-японски, но писать на кандзи ему почти не доводилось. А ведь в Японии сёдо — такое же искусство, как рукопашный бой и умение владеть мечом. Его совершенствуют годами.
Сэнсэй Кюдзо наслаждался смущением Джека.
— Какая жалость. Ничего, запишешься через три года, когда выучишь грамоту. Следующий!
Ученик, стоявший сзади, грубо оттолкнул мальчика. Даже не оборачиваясь, можно было догадаться, что это Кадзуки. Он невзлюбил Джека с тех самых пор, как тот прибыл в школу. А после того, как Джек заслужил всеобщее уважение, выиграв состязание Тарю-дзиай у их соперников из школы Ягю рю, Кадзуки не упускал случая оскорбить или унизить врага.
— Я бы на твоем месте не трудился, гайдзин, — усмехнулся Кадзуки, записывая свое имя туда, где должно было стоять имя Джека. — К тому времени тебя уже здесь не будет.
Акико тянула Джека прочь, но тот не выдержал и развернулся:
— О чем это ты?
— Да об этом повсюду говорят! — ответил Кадзуки с мстительным удовольствием. — Даймё Камакура Кацуро выгоняет христиан из Японии.
Из-за плеча Кадзуки выглянул Нобу. Он махнул Джеку, будто на прощание, и расхохотался:
— Саёнара, гайдзин!
— Он перебьет всех гайдзинов до последнего, — процедил Кадзуки и повернулся к Нобу, довольный, что первым рассказал дурные вести.