Путь Воина
Шрифт:
Он бросился бежать. Чем быстрее он мчался, тем сильнее виляла тропа, тем больше скользили на ней его ноги. Задыхаясь и выпучив глаза, он прорывался сквозь ползучие растения, надеясь, что вот-вот доберется до места назначения.
Корландриль отбросил все остальные мысли и сосредоточил все усилия на том, чтобы выбраться из этой трясины. Он вздрагивал при каждом движении в полумраке, отпрыгивал в ужасе, когда сбивался с тропинки, и его нога погружалась в топь. Повернувшись, он упал спиной на дерево, и его рука попала во что-то мягкое и мокрое. Посмотрев вниз, он увидел, как жаба с огромными
Он почувствовал себя одиноким оборванцем, его нервы были истрепаны не меньше, чем одежда. Обувь стала ему жать, и, сорвав ботинки с ног, он швырнул их в туман. Босой, он опять зашлепал по тропинке, на сей раз помедленнее, всматриваясь в землю, чтобы убедиться, что идет в верном направлении.
Корландриль почувствовал, что дорога пошла под уклон, и припустил вперед, по откосу, покрытому деревьями. Тропа перед ним выпрямилась, и он подошел к двум узким, высеченным из серого камня и покрытым темно-синим лишайником колоннам, которые стояли по обе стороны его пути. Остановившись, он протер небольшой кусок колонны и заметил высеченные на ней руны, такие старые, что их почти не было видно. Тогда он провел руками по грубой поверхности левой колонны, используя пальцы художника, чтобы прочесть то, что там было написано:
Тени зовут, и те, кто отвечает им, приходят сюда.
На другой колонне он обнаружил такую надпись:
Даже самые темные тени не могут скрыть нас от самих себя.
Корландриль стоял между колоннами и смотрел вперед. Он увидел нечто, прячущееся во мгле, полускрытое мхом и ползучими растениями. Приблизившись, он разглядел грубые очертания большого зиккурата, построенного из того же серого камня, что и колонны. На его поверхностях росли деревья, маскируя его своей листвой. Лишайники и вьющиеся растения оплетали его блоки вдоль и поперек, создавая естественную маскировку, которая с годами становилась все плотнее.
Тропа вела в темную брешь. Корландриль не мог рассмотреть, что там внутри. За входом царила полная темнота. Он остановился, прежде чем переступить порог. Эта тьма — не просто отсутствие света, это — нечто другое. Не было никакого постепенного перехода от сумрака к полной черноте, границу обозначала строгая грань абсолютного мрака. Вытянув руки перед собой, Корландриль окунулся в него.
Во мраке было прохладно. В сравнении с жарой, которая стояла снаружи, внутри храма царил ледяной холод, и кожу скульптора стало покалывать. Вытянув в стороны обе руки, Корландриль провел кончиками пальцев по гладкой поверхности. Она также была холодной, и скульптор отдернул пальцы. Он находился в проходе, лишь немногим уже его вытянутых рук. Продолжая идти, он рано или поздно набредет на брешь слева или справа. Стояла полная тишина, и не было видно ни зги, поэтому он продолжал двигаться прямо. Его шаги были приглушены, босые ноги ступали по твердой поверхности.
Корландриль почувствовал, что вошел в помещение побольше. Было по-прежнему абсолютно темно, но он ощущал, что стены находятся теперь гораздо дальше, его пальцы
Слева раздался тихий шорох, и Корландриль резко повернул голову. Ничего не видно.
Затем какой-то звук донесся справа, быстрый, но едва различимый барабанный бой, который длился несколько мгновений, а затем стих. В этом направлении он также ничего не видел.
Прямо перед ним загорелись два огонька, крошечные желтые пятнышки, которые быстро прибавляли в яркости и оказались двумя глазами. Они ничего не освещали и не отбрасывали теней.
Обладатель светящихся глаз произнес тихим, низким голосом, почти шепотом:
— Что я вижу, быть может, странника, заблудшего и совсем одинокого?
— Я — Корландриль. Я ищу Храм Смертельной Тени.
— И ты нашел его, ищущий мрачного ответа, дитя, тронутое рукой Кхаина.
Корландриль был не уверен в том, что нужно сказать, и повисла тревожная тишина. Он уронил руки вдоль тела и посмотрел в желтые глаза. Это линзы, он в этом уверен.
— К кому я обращаюсь? — спросил он.
— Я — Кенайнат, экзарх Смертельной Тени, хранитель этого храма.
— Я хочу, чтобы ты обучил меня знаниям и умениям Жалящего Скорпиона. Страх и гнев пожирают меня изнутри, я должен освободиться от них.
— Что же заставляет тебя бояться, быть может, мрак и тени, то, что скрыто от глаз? Что гневит тебя, смерть друга или пренебрежение возлюбленной, которое ведет к ненависти?
Пристыженный Корландриль не отвечал. Сейчас, когда он стоял здесь, в этом мраке, все казалось ему таким ничтожным.
— Ты не даешь ответа, возможно, ты не заешь его, того, что уничтожает тебя.
— Я был с презрением отвергнут тем, кого называл другом, и той, которую любил.
В ответ прозвучал зловещий смех.
— Не насмехайся надо мной! — рявкнул Корландриль, делая шаг к неподвижным глазам. — Это настоящая боль!
— У всех нас есть боль, которая пожирает наши сердца и превращает нашу любовь в ненависть. Но где же боль сейчас, когда гнев охватил тебя и ты готов меня ударить?
Корландриль стиснул зубы, почувствовав, что его поддразнивают. Он сделал несколько глубоких вдохов и утихомирил бурлящие мысли, предпочитая промолчать.
— Не борись с этим порывом, потребностью дать волю своей ярости, прими его!
— Я не хочу причинить тебе боль, — сказал Корландриль, и его снова высмеяли.
— Ты не страшишь меня, я — магистр страха, Жалящий Скорпион. Это ты боишься, страх поглощает тебя изнутри и питает твое желание. Ты не можешь причинить мне вред, у тебя нет ни мастерства, ни силы, ни желания причинить боль.
И тут тени слегка отступили, открыв фигуру в доспехах, опустившуюся на ступеньку. На лице экзарха была тяжелая маска с зубчатой решеткой вместо рта, с напоминающими луковицы стручками по бокам, обрамленная сегментированными черными проводами в палец толщиной вместо волос, которые двигались сами по себе. Фигура поднялась, сверкая золотыми и зелеными пластинами доспехов, и оказалась на голову выше Корландриля. Экзарх сделал шаг вперед, и звон его бронированных башмаков отдался эхом вокруг скульптора.