Путь воина
Шрифт:
Несколько ответов на вопросы Бека Квэйба добавили мало информации. Когда Эйден вернулся наконец на свое место, его лицо оставалось по-прежнему спокойным. Молчаливая ненависть собравшихся, казалось, не производила на него никакого впечатления. За время допроса он ничуть не волновался – почти немыслимое для него достижение. И он знал, что делает. А когда услышал, что Хранитель Закона произносит имя Тер Рошаха, уже догадывался, что сделает тот.
Тер Рошах встал. Его по-военному прямая спина и гордо развернутые плечи напомнили Эйдену, каким этот человек был прежде.
27
– Тер Рошах, правильно ли я расслышал? Вы что, хотите сказать, что мотивы
Обычно бесстрастный. Хранитель Закона был поражен. Проявив неприсущую ему резкость и невежливость, он даже перебил Ленору Ши-Лу, которая должна была задавать вопрос.
– Да, это так. Хранитель Закона.
– Тер Рошах, вы воин с Родовым Именем и отличной боевой репутацией, поэтому мы выслушаем, что вы скажете в свою защиту. Но я должен заявить, что не вижу ни одного объяснения, которое могло бы оправдать ваши действия.
– Возможно, вы увидите, если выслушаете меня. Хранитель Закона.
– Что же, предоставляю вам слово. Говорите.
Рошах оглядел ряды воинов Клана Кречета. Почти все приготовились с интересом его слушать, но на их лицах было написано сомнение.
– На этом процессе уже не один раз говорилось, что я сделал возможным для кадета Эйдена вторую Аттестацию, ибо видел в нем некий особый потенциал. Да, я действительно определил в нем такой потенциал, но одного этого для меня было бы недостаточно, чтобы нарушить закон Клана. Я видел слишком много кадетов с таким же высоким потенциалом, жизнь которых заканчивалась в низших кастах или на поле боя. Кроме того, потенциал Эйдена почти сводила на нет его самоуверенность, безрассудство, часто слишком самонадеянное поведение в бою. Слишком большая смелость лишь иногда способна помочь воину совершить геройский подвиг, а чаще всего приводит к тому, что он притязает на слишком малые для победы силы и терпит унизительное поражение.
На официальном испытании до победы ему оставалось лишь полшага, но судьба распорядилась по-своему. Я часто жалел, что Клан не предоставляет некоторым кадетам второй попытки, но я не пошел бы против закона и традиций, не будь на то чрезвычайных причин.
– Мы ждем затаив дыхание, когда вы расскажете об этих, как вы выразились, чрезвычайных причинах, – сухо заметила Ленора Ши-Лу. – Пожалуйста, сократите ваше предисловие так, чтобы в нем остались только ключевые моменты, и переходите к основной информации.
– Извините меня. Я хотел быть в своих показаниях так же педантичен, как прокурор в своих вопросах.
– Лесть – это скверный обычай Внутренней Сферы, Тер Рошах. Откажись от нее.
– Хорошо. Еще несколько слов, и я завершу вступление, если вы позволите. Для понимания всей этой истории очень важно, что я служил с Рамоном Маттловым – одним из величайших в истории Клана Кречета командиров.
Ленора Ши-Лу набрала запрос на клавиатуре компьютера, стоявшего на главном столе, затем прочла информацию, которая появилась на экране.
– Маттлов – генетический отец сиб-группы командира Эйдена, воут?
– Ут. Он был великим человеком, Рамон Маттлов, и умер он тоже как герой. Когда я оставил действующие войска и принял командование Центром обучения на Железной Твердыне, то решил посвятить ему свою службу. И действительно, мысли о Рамоне Маттлове часто приходили мне в голову, когда я исполнял свои обязанности. Я ставил его на свое место, когда мне требовалось принять какое-нибудь важное решение, а на собраниях и встречах с подчиненными мне офицерами-инструкторами я довольно часто дословно повторял его высказывания. Временами – тут я прошу у Совета прощения за высказывание не в духе Клана на официальном процессе – мне даже казалось,
«Вероятно, – подумала Джоанна, – ты и напивался точно так же, как Маттлов, до бесчувствия. Так же, как Маттлов, дурно обращался с подчиненными. Так же, как Маттлов, по-дурацки пренебрежительно относился к судьбе».
Ленора Ши-Лу некоторое время просто не знала, что ей делать. Она бросила вопросительный взгляд на Хранителя Закона, но его внимание было сосредоточено на Рошахе, и он не заметил ее молчаливой мольбы. Наконец она повернулась к Рошаху.
– Извините меня за мою назойливость, командир Сокольничих, но, может быть, вы объясните, как эта – вы не будете против, если я так выражусь? – навязчивая идея о Рамоне Маттлове связана с предъявленным вам обвинением и данным собранием?
– Скоро это станет понятно.
– Хорошо, продолжайте, сэр.
Рошах сделал небольшую паузу, казалось потеряв нить своего рассказа. Вероятно, он придавал большое значение порядку изложения фактов, желал произвести наиболее сильное впечатление на членов Совета.
– В день, когда сиб-группа кадета Эйдена прибыла на Твердыню и я впервые увидел его, мне показалось, что я встретил призрак. Как будто сам Рамон Маттлов – чуть более молодой, чем я его знал, – снова предстал передо мной во плоти. Конечно, остальные члены сиб-группы тоже напоминали моего бывшего друга. Так и должно быть в группе людей с одинаковыми генами. Еще одна из них, молодая женщина, также была поразительно похожа на Рамона. Сейчас она уважаемый всеми воин, заработала Родовое Имя Прайд и находится в этом зале.
Несколько человек в аудитории посмотрели на Марту, оставшуюся бесстрастной.
– Но то, что я видел в кадете Эйдене, было не просто внешним сходством. Когда он первый раз попался мне на глаза, я почти поверил, что он новое воплощение Рамона.
По рядам собравшихся воинов Клана прошел вздох. Теперь им стало ясно, что Тер Рошах просто сумасшедший. Сумасшествие среди воинов было редким, но все же известным явлением.
– Кадет Эйден обладал не только внешностью моего бывшего командира, но и стоял, как тот – вызывающе расправив плечи и напружинив ноги, словно приготовившись к прыжку. Ни у одного другого члена сиб-группы не было такой осанки. Когда он говорил с кадетом Мартой, он наклонял к ней голову так же, как это делал Рамон, давая инструкции другому офицеру.
– Все это просто замечательно, командир Сокольничих, – сказала Ленора Ши-Лу. – Но как это оправдывает ваши последующие действия?
– Уделите мне еще несколько минут, прокурор. В тот день я тайно наблюдал за кадетом Эйденом. Когда на правах офицера-наставника я подошел к нему совсем близко и заглянул ему в глаза, я опять увидел Рамона Маттлова. Тот же холод, та же уверенность в себе. И не только это: я увидел в них такой же намек на угрозу.
При первой встрече офицер-инструктор обычно хорошенько избивает кадетов – это происходит с каждой вновь прибывшей сиб-группой. И когда Сокольничий Джоанна выбрала для кадета Эйдена самое свирепое наказание, она встретила больше противодействия, чем от всех других кадетов, которых я когда-либо видел. Это тоже была черта Рамона Маттлова. Когда этого кадета сбивали с ног, он поднимался снова. Уже очень сильно избитый, он все равно продолжал драку. Он бы никогда не признал поражения. Опять же как Рамон Маттлов. Я сражался с Рамоном бок о бок во множестве битв и хорошо изучил его воинские качества. И теперь я видел подобную же стойкость.