Путь войны

Николаев Игорь Игоревич

Иван резко осекся, словно из него внезапно выпустили весь воздух и, обессиленный, осел на стул, безвольно уронив руки на стол.

– Я видел одну войну, видел и пережил, - почти прошептал он. – Она отняла у меня все, но я вынес. Делал, что мог, для победы, и дожил до нее. Что ж, вынесу и другую, если теперь здесь мой дом… Но не с тряпкой во главе страны! – почти заорал

он, в третий раз ударив по столу. – Ты же император, черт побери!

Неприятный хруст разнесся по кабинету, длинная извилистая трещина, толщиной не шире волоса, прозмеилась от руки Терентьева прямо к Константину, словно указуя на него черным зигзагом.

В тишине было слышно, как едва заметно выдохнул Чернышевский.

– Страшный путь, - неожиданно произнес Константин.

– Это путь войны, - сказал Терентьев.

Монарх помолчал.

– Все, что только что было сказано здесь, останется в этом кабинете, - неожиданно произнес он. – Тот, кто промолвит хоть полслова, пусть даже через много лет, поплатится за это жизнью. Это понятно?

Константин буквально пронзил Терентьева холодным взглядом, и попаданец кивнул, чувствуя, как на лбу выступили бисеринки пота.

– Хорошо. Скоро начнется встреча с армейской верхушкой, - голос императора вновь был спокоен, а взгляд бесстрастен.
– Я расширяю его до большого совещания военно-экономического руководства страны. «Бюро» так же должно на нем присутствовать. Сейчас я желаю выслушать, что вы порекомендуете. Кратко, в двух словах.

– У нас есть целый пакет предложений, - проговорил Черновский. – Главным образом по тотальной мобилизации и милитаризации экономики. По бронетехнике и иным вопросам. К сожалению, у нас было очень мало ресурсов для полноценной работы, но, насколько мне известно, аналогичной работой больше никто в таком ключе не занимался. Через четверть часа я смогу представить вам материалы.

– Несите, - кивнул Константин, и Чернышевский быстрым шагом покинул кабинет.

– Отдельно надо будет обсудить такое дело, как транспортные войска, - вставил Иван. – Я думал о них недавно и кое-что подсчитал. Мы не сможем состязаться с противником в тактическом

мастерстве, придется противопоставлять только численный перевес, поэтому жизненно важно переигрывать врагов в этой, как ее по-вашему… логистике. У вас не так развита железнодорожная сеть, но в разы лучше с автодорогами и много машин. Достаточно быстро можно организовать примерно четыреста тысяч человек и мобилизовать отдельно для армии тысяч восемьдесят-сто тяжелых машин, годных для перевозки живой силы, техники и амуниции. Транспортные автоколонны с централизованным подчинением позволят перебрасывать войска и снаряжение гораздо быстрее, чем сейчас.

– Что-то еще? – спросил Константин, кивнув.

– Да… - Терентьев замялся.

– Говорите.

– Я не генерал, но… военную историю учил достаточно старательно. И я думаю, нам надо быть готовыми к немедленному наступлению.

– Господин Терентьев, - медленно и тяжело ответил Константин. – На границе и неподалеку от нее расположены в общей сложности два с половиной миллиона человек при соответствующем числе бронетехники, артиллерии и иных средств. Они готовились наступать на европейскую группировку врага. Если догадки верны, и противник приступил к наращиванию собственных сил, по сути, вы предлагаете просто принести в жертву наши армии.

– Ваше Величество, если догадки верны, то в скором времени противник сам начнет наступление, и весьма значительными силами. Эти два с половиной миллиона… - Иван сделал усилие, чтобы продолжить. – Они уже мертвы, в любом случае, при любом исходе. Разница в том, обрушится ли на них вражеский молот, или перед этим мы успеем ударить сами, хоть немного расстроить их планы и прикрыть начало настоящей мобилизации.

– Итак … мы миновали свой сорок первый год, а теперь вступаем в сорок второй, - сказал Константин. – И самое лютое время еще только грядет?

– Да. И придется пережить его, - отозвался Иван. – Наше главное сражение – впереди.

Конец