Путь якудзы
Шрифт:
– Надгробие? – поинтересовался Виктор.
– А ты шутник! – расхохотался Эрни. На самом деле он оказался довольно веселым и отчаянным парнем – не каждый идет черт-те куда в таком благодушном настроении. – Типа того.
«Надгробие» щелкнуло – и распалось на две половинки, словно чемодан, поставленный на ребро. Внутри надгробия-чемодана с немецкой аккуратностью было развешано холодное оружие всевозможных видов и размеров.
– Выбирай, – сказал Эрни, направляясь к необычной оружейной стойке.
– Это мы сейчас типа друг с другом махаться будем? – поинтересовался Виктор, не трогаясь с места.
– А черт его знает, – пожал плечами гладиатор, примериваясь к тяжелому
Эрни выдернул меч из кожаного подвеса. Подвес распался, разрезанный клинком, и повис на двух лямках. Блондин выписал мечом в воздухе восьмерку и снова рассмеялся.
– Один будет доволен! – проревел он.
«Похоже, эти парни всерьез считают себя потомками викингов», – подумал Виктор, подходя к стойке. Даже с учетом физических кондиций Эрни и длины его меча, противником он был не особенно серьезным. Обычный крепкий парень со стандартной армейской подготовкой и весьма средними навыками владения холодным оружием. Но вот его слова о том, что «черт его знает, с кем придется махаться», – это уже другое дело. Ежели вывалится сейчас из прозрачных ворот на другом конце арены стадо давешних циклопов, даже простой вакидзаси [33] во много раз увеличит шансы на выживание.
33
Вакидзаси (яп.) – второй, более короткий, чем катана, японский меч, носившийся за поясом в XVI–XIX веках. Вместе с катаной входил в комплект вооружения самурая.
Именно такой японский меч, больше напоминающий длинный кинжал, Виктор себе и присмотрел. Конечно, далеко не его черный соратник, потерянный, украденный из-под носа озерного дракона и потерянный вновь, но все-таки лучше чем ничего.
Он вытащил оружие из стойки и примерил к руке. Незатейливая рукоять, оплетенная синтетической лентой, бронзовая гарда, лишь отдаленно похожая на настоящую цубу [34] , и штампованная полоса заточенной стали вместо клинка.
Виктор коснулся пальцем лезвия и поморщился. Заточка была более чем посредственной, чуть острее кухонного ножа. Угол заточки тоже оставлял желать лучшего. Деревяшку в руку толщиной при умелом ударе еще можно разрубить. Или голову смахнуть с плеч атлету вроде Эрни. После чего меч надо перетачивать. Если, конечно, эту железку можно назвать мечом.
34
Цуба (яп.) – гарда японского меча.
«Ладно, не привередничай, – мысленно одернул Виктор сам себя. – Привык, понимаешь, к раритетному оружию. Скажи спасибо и на этом. На пару хороших ударов хватит, а дальше видно будет. Только вот вопрос – кого рубить-то будем?»
«Чемодан» неожиданно захлопнулся – Виктор только и успел отскочить в сторону вместе со своим мечом. Оружейная стойка замерла на мгновение, после чего бесшумно ушла в серый песок – только продолговатый ровик от нее и остался.
Ни пойми откуда к ровику подлетела механическая хреновинка, напоминающая обожравшегося комара величиной с собаку, и, аккуратно засыпав ровик серой каменной пылью, неторопливо взлетела вверх. Виктор проводил ее взглядом – хреновинка скрылась под куполом арены где-то среди прожекторов.
«Значит, там у них гнездо», – отрешенно подумал Виктор,
Эрни продолжал вращать мечом, явно рисуясь перед публикой и время от времени бросая на Виктора нехорошие взгляды. Видимо, дело шло к тому, что биться гладиаторам все-таки придется друг с другом. Лицо Эрни снова стало наливаться красным.
«Слишком много эмоций и лишних движений», – вяло подумал Виктор. В памяти всплыли слова сихана:
«Перед серьезной схваткой подготовленный воин должен расслабиться и позволить своему телу самому реагировать на изменение пространства вокруг себя. Ты не должен готовиться к бою либо вступать в бой. Тебе просто нужно восстановить равновесие окружающего мира, бесстрастно погасив ярость противника пустотой своего сознания. Настоящий воин спокоен всегда – и в повседневной жизни, и в бою, и во сне».
Все это было очень хорошо, правда, воплотить такую установку удавалось не всегда…
Не удалось и сейчас, когда Виктор увидел, как медленно разошлись в стороны створки прозрачных ворот и из недр каменного монолита, окружающего арену, выехало нечтовысотой с двухэтажный дом.
Именно нечто, так как с ходу невозможно было сказать, на что оно было похоже.
Твердую костяную платформу несло множество мощных, гибких отростков, смахивающих на щупальца осьминога. Они вырастали прямо из дна платформы, и было их неисчислимое множество. Каждый отросток в отдельности исследовал место впереди себя, прежде чем переместиться, что не мешало слаженной работе остальных, за счет чего платформа передвигалась плавно, легко и очень быстро.
А на самой платформе…
– Что это? – потрясенно спросил Виктор.
– Тяжелый танк «Маус-2» со снятой броней, – ответил Эрни, поигрывая мечом. – Будь осторожнее – даже когда он без брони, пушек, пулеметов и генераторов лучей смерти, на пути ему лучше не попадаться. Питается трупами, стреляет гарпунами, плюется огнем и еще черт знает что вытворяет. Нам фильм про него показывали – жуть.
– Н-да… Серьезная «мышка», – пробормотал Виктор.
Попадаться на пути такой твари действительно как-то не хотелось. Тот, кто проектировал это биочудище, видимо, был, ко всему прочему, неплохо натаскан в восточной мифологии. На платформе торчало обрубленное по пояс подобие китайской повелительницы жизни и смерти Доуму. На гигантском туловище, вырастающем прямо из платформы, шевелились восемь рук-щупалец, оканчивающихся четырьмя гибкими пальцами-отростками. Голова живого танка, венчающая кошмарное туловище, напоминала куб на толстой, но подвижной шее. На каждой стороне куба имелся фасеточный глаз с вертикально расположенными костяными веками. Под каждым глазом – узкая вертикальная складка.
«Или рот, или бойница. Или и то и другое вместе, – подумал Виктор. – И на такую хрень – со средневековыми мечами? Прикалываются они, что ли?»
В отличие от циклопа, «хрень» нападать не спешила.
Она не торопясь проехалась туда-сюда перед воротами, волоча длинные щупальца по серому песку. Потом остановилась – и вдруг с силой ударила одним из щупалец по прозрачной сфере, отделяющей ее от зрителей.
Передние ряды эсэсовцев отшатнулись назад. Виктор видел, как разом побелели лица тех, кто сидел в первом ряду. То, что делалось с лицом фюрера, увидеть было невозможно – его лицо было по-прежнему скрыто за непроницаемым забралом шлема. Но Виктор отметил: хозяин шлема даже не вздрогнул, в отличие от своего окружения.