Путь золотого семени
Шрифт:
— Не любовники мы!
В полном смысле этого слова…
— Дорога длинная! — с издевкой.
— Кыса, — подает голос Тат. — Не спорь. Старшие тебе говорят — подчинись. Надо почитать…
— Вот и подчиняйся! Усы отрастил, а все одно твердишь — не спорь, подчиняйся, старшие! Ты сам уже старший! Не хочешь им быть, вот и будешь в другой локе жене подчиняться. Тебе это по нраву! А мне хватит! Не поедет со мной Баджей?! Тогда я себе в свиту Нису забираю. Это моё распоряжение! Как княжны Олор и будущей княгини. А если кто препятствовать будет — вернусь и растопчу! Всё!!!
Бросаю сумку с подарками
— Возьми брат. Мы через час выезжаем. Втроем!
Часть 1 — Путь «Золотого семени». Эпизод 9
Олор — кочевой народ. И только самые лютые месяцы мы проводим в замке, на юге тундры, у истока Хрустальной реки. Весна и осень — время для движения и промысла. Летом мы стоим на западном побережье у залива Жидкий путь, что граничит с Ором. Лето там самое теплое… В последние дни лета наступает двуглазая ночь и после великого Кама у Живых камней, народ начинает готовиться к движению на восток. Сначала до дельты Хрустальной реки, где она впадает в Хрустальное море. Это время нереста, и мы заготавливаем рыбу, икру… Потом, как только воды хрустальной реки встают на дельте, вдоль побережья мы двигаемся в сторону Наварры, заготавливая пушнину, шкуры, мясо… Раньше, до закрытия границ на переправе мы встречались с Навами, чтобы перед долгой зимой обменяться товарами и, иногда, заключить брачные союзы. До первого твердого снега, возле границы с Элом, народ Олора добывает на зиму торф. И заготовив достаточное его количество, к холодам возвращается в замок Олор, сделав по тундре петлю.
Великий Кам закончен. Но в этот раз мы не идем с нашим народом по длинному пути. Наш путь — прямиком до замка Олор. До него от Большого Кама двое суток пути. Но это по снежному настилу, на Оленях или резвых собаках. А если ногами, то и все пять. Лошадей у нас горсть, да и те все в Ыжды, расположенного в дне пути от замка Олора, в небольшом поселении чужаков из других лок, застрявших в нашей, после закрытия границ. Наши люди, оставшиеся в Олоре, должны были выкупить несколько для путешествия.
Навьючив мешки на спину оленей, мы тихо уходим на рассвете. На плече Нисы лук, на поясе клинок. Тат ведет за ремни оленей, он тоже вооружен. Волки любят путников, идущих вне обозов. На моем поясе только плеть, другим оружием я владею едва-едва. Зато моей любимицей — виртуозно!
Первый раз мы идем одни. В моей груди стучит тревогой. Хоть я знаю каждый кусок нашего пути. Тат молчалив. Да и мы с Нисой не особенно болтливы. Надо беречь силы. Первые пара дней пути даются нам легко. Следующие три идем по привычке на выносливости и упрямстве. Обозы никогда не двигаются быстро. У движения Олоров всегда свой неспешный ритм. А сейчас мы торопимся, только к ночи останавливаемся и разжигаем скупые костры из ягеля на подготовленных стоянках.
Замок стоит в теплой долине, здесь полесье. И листья уже поцелованы духом огня — играют всеми оттенками красного. Очень красиво. 149000658858cfb23c06e148.82463536.jpg
Я не прощаюсь с замком. Есын видел, что я вернусь. Ему, как шаману, я доверяю гораздо больше, чем Ергазы.
— Тат, что тебе Ергазы сказал?
— Сначала духи не удовлетворились приношением. И сказали, что моё место не на севере. Но Ергазы до утра камлал, уговаривая
Да, я помню, что вонь стояла страшная от паленных шкур и плоти.
— Не к добру так упрямиться решению духов, — качает головой Ниса.
Отоспавшись в Олоре, мы забираем лошадей. Их семь. Но мы берем только четыре. На одну перекладывая поклажу — сложенный небольшой шатер, немного еды в дорогу, наряды, подарки…
Зимой в Олоре делать нечего и по детству мы учились с Нисой и Баджеем кататься на диковинных лошадях. И сейчас мы с сестрой легко находим с ними общий язык, устраиваясь верхом. А Тат продолжает идти со своей кобылой рядом, ведя ее под уздцы. Тат не любит новшеств. И лошади ему не приглянулись.
— Тат, это легко! Ставишь ногу в стремя, перехватываешься за седло и перекидываешь ногу.
— Я не устал.
Раздраженно цокаю языком. Хочется припустить лошадей. Но Тат за нами тогда не угонится. А одному идти опасно.
На границе каждой локи расположены врата храмов капитула. Их построили, когда закрывали границы. Странствующие капиты утверждают, что границы закрыты каким-то колдовством. И кроме, как через врата их не преодолеть. Правда ли это или нет, и как это работает никто не знает. Но те, кто ходил преодолеть границу не вернулись. Ни в первый, ни во второй раз. В третий желающих не было. Мой народ любит свой дом и особенно из него не рвется.
Теперь завеса убрана. Но добравшись к ночи до врат мы останавливаемся. Я никогда не видела их раньше. Огромные вытянутые вверх статуи, в каменных балахонах, соединившие свои костлявые руки, в виде арки. Балахоны словно надеты на невидимок и пусты. Но держат человекоподобную форму. Жутко…
Мы на севере больше поклоняемся духам предков, но и власть богов не отрицаем. У основания арки шесть знаков. Мама в детстве рассказывала мне о них.
Веду пальцем:
— Мер-Гур… Аш… Наду… Кайпо… Маха-Ра… Халиши…
— Давайте попросим у богов милости? — предлагает Ниса. — Какого бога ты хочешь попросить, Тат?
— Я не помню этих богов, — пожимает он плечами. — Шаманы попросили за меня духов.
— Духи наших предков остались на севере охранять Олор, вместе с Есыном. Мы вступаем на территорию богов. Не плохо будет подружиться хоть с одним из них. Но я тоже почти ничего не помню про них.
— Кайпо, — кладёт ладонь Ниса на его символ. — Помнишь твоя матушка говорила, что это бог бегущей воды, перемен, времени, котов, хитрецов и шутников. Давай принесем ему какой-нибудь дар и попросим о покровительстве?
— Кайпо? Да, пожалуй, он тот, кто сможет помочь мне. А что он любит?
— Я не знаю.
— Он бог бегущей воды, наверное он любит чистоту. Давай отмоем его символ, смотри сколько грязи и песка.
И пока мы с Нисой трём мхом и политой из бурдюка водой вырезанный в камне рисунок, Тат хмуро смотрит на нас.
— Зря вы это.
— Почему?
— Одного бога ублажите, другие обидятся.
— Что они дети — обижаться? Это мы им дети, — рассуждает Ниса. — Они боги, у них много дел. Им не до обид на простых сметных. Если не осквернять их имен, боги не наказывают.