Путь
Шрифт:
Стук в дверь застал меня врасплох. Я даже вздрогнул от неожиданности.
— Минутку!
В шкафу висел купальный халат. Я натянул его и открыл дверь.
Миссис Хаммерсмит принесла угощение: корзиночку булочек с черникой, чашку с дымящимся кипятком, пакетики чая, сахар и заменитель сахара.
— Я подумала, что вам, наверное, захочется перед сном выпить чашечку чая.
— Благодарю. Это очень кстати.
Колин вошла в комнату и ловко составила принесенное на ночной столик.
— Чайную ложку вы
— Спокойной ночи.
— Мистер Кристофферсон, забыла вас спросить: в котором часу вы желали бы завтракать?
— В семь. Или в половине восьмого.
— Я — ранняя пташка. К этому времени у меня все будет готово. Я приготовлю оладьи с малиной и яичницу. Вы едите ветчину?
— Да.
— Тогда я сделаю яичницу с ветчиной и сыром.
Колин стала спускаться вниз. Я закрыл дверь на защелку и выключил верхнее освещение. Сел на кровати, взял, не выбирая, пакетик с чаем и опустил в чашку. Пока чай настаивался, я попробовал булочку. Вкус был превосходный, но после мексиканского ресторана есть не хотелось. Дождусь утра. Чай вроде настоялся. Я добавил к нему заменитель сахара, размешал и сделал несколько глотков.
Номер был теплым и уютным, но я бы предпочел спать в холодной палатке. Эта комната напоминала мне о счастливых днях, проведенных вместе с Маккейл. Ночевать здесь одному было все равно что прийти на вечеринку, где отсутствовала хозяйка.
У меня заболело сердце. Я испугался: не повторился бы приступ. Пить чай расхотелось. Я поставил чашку на столик, выключил торшер и укрылся одеялом, надеясь уснуть раньше, чем до меня доберется паника.
Я проснулся около семи часов. Сквозь просветы в жалюзи пробивалось неяркое солнце. Я надел халат, взял чистую смену нижнего белья и чистую футболку и отправился в душ. Вымылся, побрился и вскоре услышал характерные звуки, которые не спутаешь ни с чем. Звуки накрываемого стола. Также из кухни доносились соблазнительные запахи.
Я сбросил халат, оделся, захватил свой дорожный атлас и спустился в столовую. Кроме меня, других постояльцев там не было. Меня приветствовала улыбающаяся миссис Хаммерсмит.
— Доброе утром, мистер Кристофферсон.
— Зовите меня Аланом.
— Хорошо, Алан. У меня племянник Алан. Без пяти минут виолончелист.
— Тогда у нас с ним лишь общее имя. Мои музыкальные способности дальше управления плеером не идут.
Она снова улыбнулась.
— Надеюсь, за ночь вы проголодались. Мне всегда бывает трудно готовить для одного-двух человек. Готовлю больше, чем нужно.
— Я просто зверски голоден. Где позволите сесть?
— На любое понравившееся вам место. Столик у окна просто замечательный.
Я сел за столик у окна.
— Я единственный
— Сейчас — да. Семейство Гэндли уехало несколько минут назад. Джиджи не терпелось поскорее вернуться в свой родной Бойсе. Вам налить кофе?
— С удовольствием.
— Вы хорошо спали? Кровать не показалась жесткой?
Спал я плохо, но мой сон не был связан с кроватью.
— Кровать замечательная. Очень мягкая.
— Новый матрас. А как вам номер?
— Уютный. Моя жена… — начал я и осекся.
— Ваша жена?
Хозяйка бросила на меня мимолетный взгляд, затем принесла кофе и налила мне.
— Мне приятно слышать, что номер вам понравился. Должна признаться, некоторые постояльцы жаловались на вид из окна. Им претило смотреть на похоронное заведение. Думаю, эти люди просто боятся смерти.
— Что ж, я их вполне понимаю. Каждый человек боится смерти.
Колин налила кофе и себе, потом поставила кофейник и села напротив меня.
— А вот я не боюсь смерти. Точнее, не боюсь с двенадцати лет.
— Почему с двенадцати? — удивился я.
— Потому что тогда я умерла… Простите, я же не принесла вам завтрак.
Она вышла из комнаты. Меня изумили слова Колин. Она говорила так, словно никаких дополнительных объяснений не требовалось.
Через несколько минут хозяйка пансиона вернулась с моим завтраком.
— Вот ваша яичница с сыром и ветчиной. А это оладьи с малиновым джемом. Вам они наверняка понравятся. Рецепт я позаимствовала из нью-йоркской кондитерской «Магнолия». Считайте, из другого мира.
Она поставила тарелки передо мной. Но сейчас меня больше занимало ее странное заявление.
— Как понимать ваши слова: «Потому что тогда я умерла»?
— В прямом смысле. Я умерла.
— Простите, может, я чего-то не понял? Я же разговариваю с живой женщиной, а не с призраком.
— Я вернулась с того света.
— Из смерти в жизнь?
Она кивнула. Меня всегда потрясали истории о людях, переживших клиническую смерть.
— Вы расскажете мне об этом?
Колин посмотрела на меня, словно решая, стоит ли мне рассказывать.
— Не знаю. Когда люди слышат о подобном, они… — Она тщательно подбирала нужное слово. — Расстраиваются.
— Прошу вас, расскажите. Я не расстроюсь.
— Хорошо. Вы ешьте, а я буду рассказывать.
— Когда мне было двенадцать лет, я очень любила лазать по деревьям. Вместе с младшим братом. В тот день мы полезли на дерево, что росло перед домом. Оно было очень густое. Мы не заметили, что среди верхних веток тянутся электрические провода. Я схватилась за ветку и случайно дотронулась до провода. Все, что помню, — это яркую вспышку света и громкий хлопок. Через мое тело прошло семь тысяч вольт. В подошвах моих кедов появились большие дырки. А на пальцах навсегда остались отметины.