Путанабус. Трилогия
Шрифт:
– Мм…
Просто «День сурка» какойто.
Снова стукнула распахнутая дверь. Застучали подошвы по полу. Несколько голосов заорали в отдалении на незнакомом языке. Похоже, на испанском. Говорила мне мама: учи испанский! А так ни хрена не понимаю, что они там балаболят.
Ктото опять столпился возле меня неясными искаженными силуэтами.
Опять чтото вкололи в шею, отчего я както увял и откинулся на койку. От розетки отключили, сволочи.
Со лба тек холодный пот.
По щекам – слезы.
И даже ставшего
Зрение стало резче. Какаято кривая рожа в серосалатовой шапочке таблеткой склонилась надо мной и стала махать никелированной палочкой около моих глаз. Потом выпрямилась и чтото сказала.
В шею опять кольнуло.
Здравствуй, небытие. Ненадолго расставались.
Новое пробуждение доставило удовольствие нормальным, даже приподнятым самочувствием. По крайней мере меня уже не привязывали, хотя кровать поменяли. Лежал я на чемто анатомическом, потому как везде было удобно, нигде не жало и не давило. Но до чего тесное помещение вокруг! Прямо гробик, только круглый. Надет на мне какойто оранжевый комбез, в каких американские зеки ходят. На голове тоже чтото нахлобучено, а вот что – не разобрать. Не видно.
И из этой халабуды на голове мне в ухо жужжало:
– Юра, ты там что, уснул? Не ко времени совсем расслабляться. Скоро начинаем.
Ничего не понимаю. На всякий случай решил уточнить:
– Какой Юра? Я не Юра, я – Жора. Если нужен Юра, то звоните ему, а не мне.
– Он там что, умом подвинулся? – раздался в ухе другой голос, жесткий, начальственный.
– Маршал, давайте я сам разберусь спокойно, без командирского мата. Все может быть, дело новое, неисследованное.
– Валяйте, время еще есть, – ответил жесткий голос. – Я пока перекурю.
– Юра, это Сергей Палыч говорит, ты меня хорошо слышишь?
– Слышуто вас хорошо, – ответил я ему. – Только я не Юра. Я – Жора. Георгий Волынский. И вообще: где это я? И где моя Наташа?
– Старший лейтенант Гагарин, прекратить истерику! – крикнул прямо в ухо жесткий командный голос. – Вы советский офицер или где?
– Маршал, я бы вас попросил… – вмешался первый голос.
Но тут меня действительно пробило на самую настоящую истерику. Я заорал всей мощью своих легких, со всей силой ужаса представляя, что меня сейчас зашвырнут на сто километров от твердой поверхности в безвоздушное пространство:
– Я не Гагарин! Я не Гагарин! Я не Гагарин! Я не Гагарин!!!
– Отойдите, Сергей Палыч, тут не железки, как видите, тут проблемы личного состава. А это уже мое дело, – послышался в наушнике голос маршала. – Слышь ты, козелик?! Тот, который в банке? Лично мне похер: Гагарин ты, не Гагарин. Но в ТАСС ушла информация, что первый космонавт Земли – гражданин СССР и носит фамилию Гагарин. Даже если ты не Гагарин, партия прикажет – будешь Гагарин. Понял? Не слышу ответа?
– Понял… –
– Ну, вот и хорошо. Сергей Палыч, начинаем обратный отсчет.
Третий голос забубнил:
– Девять.
– Восемь.
– Семь.
– Шесть.
– Пять.
– Четыре.
– Три.
– Два.
– Один.
– Пуск!
Ложе подо мной задрожалозавибрировало, и какаято сила стала меня выталкивать вверх, одновременно вжимая в койку.
– От, млять, попал, – буркнул я в космическое пространство.
– Юра, – раздался в ухе голос Сергей Палыча, – скажи чтонибудь в камеру. Все же момент знаменательный. Исторический.
Мля… А тут еще и камера есть. Полный попандос!
– Поехали, – по традиции помахал я рукой.
Действительно, какая уже разница – Гагарин, не Гагарин…
Новая Земля. Европейский Союз. Город Виго.
22 год, 40 число 5 месяца, пятница, 08:13.
В этот раз меня просто разбудили. Подомашнему так, потрясли за плечо. Молча. И даже както ласково.
Очень опасался, что снова увижу автобус в подмосковном лесу.
Но едва раскрыл глаза, как меня тут же чемто укололи.
Потом напоили из длинного фарфорового носика чистой водой. Вкусной.
Потом стали обмывать, как покойника. Слегка поворачивая и приподнимая, как куклака какого, ловкими руками, нисколько не интересуясь моими желаниями и не обращая внимания на мою реакцию. К тому же руки и ноги не отвязывали. Легкий сквозняк холодил голое тело там, где его касались мокрыми тряпками.
Делали это все две женщины, глухо одетые во все белое. С вычурными белыми чепчиками, похожими на экзотических птиц.
– Где я?.. – прохрипел на этот раз вполне даже членораздельно.
Сам я, в той позе, в какой меня приковали к этой тяжелой кровати, видел только недавно побеленный потолок, от которого еще пахло купоросом.
В ответ раздались непонятные слова. И я понял, что сказал свою фразу порусски и меня, скорее всего, не поняли. Также, как я сам не понял того, что мне сказали в ответ.
– Где я? – повторил на английском.
– Госпиталь, – ответила та «банщица», что была покрупнее телом, не переставая меня обмывать и даже не повернувшись.
Госпиталь.
Значит, не плен.
Уже хорошо.
– Наташа? – Во рту опять пересохло, но пить не просил потому, как ответ на этот вопрос был для меня важнее.
Но та санитарка, что телом худее, видимо, была телепаткой, и перед моим ртом моментом появился длинный фарфоровый носик, который принадлежал небольшому чайнику типа заварочного.
Я напился и снова повторил:
– Что с моими девочками?
Та, что потолще, пожала плечами и сказала длинную фразу, из которой я разобрал только слово «доктор».