Путем-дорогою
Шрифт:
– Нет, я попробую, - сказал он.– Я как приду, так сейчас же к дедушке Еремею схожу. Все у него выспрошу, как он Правду разыскивал.
– А он тебе расскажет, как его в части секли, как по этапу гнали, да в Сибирь совсем было собрали, только барин вдруг спохватился:
– Никак этого сделать нельзя. Возьми хоть Дуньку: как я приду, сейчас она мне все расскажет... Что ж я столбом, что ли, перед ней стоять буду? Нет, тут и до смертного случая недалёко. Я ему кишки, псу несытому, выпущу!
– Ишь ведь! Все говорил об Правде, а теперь на кишки своротил. Разве это Правда? знаешь ли ты, что за такую Правду с тобой сделают?
– И пущай делают. По-твоему, значит, так и оставить. Приходите, мол, Егор Петрович: моя Дунька завсегда... Нет, это надо оставить! Сыщу я Правду, сыщу!
– Ах ты, жарынь какая!– молвил Иван, чтобы переменить разговор. Скоро, поди, столб будет, а там деревнюшка. Туда, что ли, полдничать пойдем или в поле отдохнем?
Но Федор не мог уж угомониться и все бормотал:
– Сыщу я Правду, сыщу!
– А я так думаю, что ничего ты не сыщешь, потому что нет Правды для нас; время, вишь, не наступило!– сказал Иван.– Ты лучше подумай, на какие деньги хлеба искупить, чтоб до нового есть было что.
– К тому же Василию Игнатьеву пойдем, в ноги поклонимся!– угрюмо ответил Федор.
– И то придется; да
– Терпим и холод и голод, каждый год все ждем: авось будет лучше... доколе же? Ин и в самом деле Правды на свете нет! так только, попусту, люди болтают: "Правда, Правда...", а где она?!
– Намеднись начетчик один в Москве говорил мне: "Правда - у нас в сердцах; живите по правде - и вам и ьсем хорошо будет".
– Сыт, должно быть, этот начетчик, оттого и мелет.
– А может, и господа набаловали. Простой, дескать, мужик, а какие речи говорит! Ему-то хорошо, так он и забыл, что другим больно.
В это время навстречу путникам мелькнул полусгнивший верстовой столб, на котором едва можно было прочитать: от Москвы 18, от станции Рудаки 3 версты.
– Что ж, в поле отдохнем?– спросил Иван.– Вон и стожок близко.
– Известно, в поле, а то где ж? в деревне, что ли, харчиться?
Товарищи свернули с дороги и сели под тенью старого, накренившегося стога.
– Есть же люди, - заметил Иван, снимая лапти, - у которых еще старое сено осталось. У нас и солому-то с крыш по весне коровы приели.
Начали полдничать; добыли воды да хлеб из мешков вынули - вот и еда готова. Потом вытащили из стога по охапке сена и улеглись.
– Смотри, Федя, - молвил Иван, укладываясь и позевывая, - во все стороны сколько простору! Всем место есть, а нам...