Путешественница

Самойлова Елена Александровна

– Однако… – философски хмыкнула я, созерцая последствия нашего сражения, закончившегося с нулевым счетом. – Обстановочку не жалко?

Валериана ограничилась неприличным жестом и короткой ветвистой молнией, которая ушла в сторону. Я пристально посмотрела в злые глаза, и меня захлестнула холодная обида – за друзей, которых здесь пытали, потому что они не бросили меня в трудную минуту, за погибшего в чужом мире паладина, чей серебряный крест холодил мне кожу на груди, за искалеченные судьбы «светлых» миров…

– Шутки кончились, – мрачно сказала я.

Валериана хотела было привычно огрызнуться, но ангельский меч, невесть как проникший сквозь защиту Хозяйки и вспоровший алый шелк платья на груди стервы, заставил ее передумать.

Вместо ответа она сделала ответный выпад, от которого моя защита мигнула и исчезла, а черный клинок срезал кончики перьев на левом крыле.

Я не растерялась, и вот уже защита Валерианы, тихо хрустнув, осыпалась крупными неровными осколками. Мы обе растратили почти всю магию, поэтому дальше сражаться пришлось, полагаясь исключительно на собственное мастерство. Клинки сходились снова и снова, выбивая искры и награждая нас обеих множеством мелких порезов… Наконец Валериана, каким-то невероятным образом изогнувшись, выбила меч из моих рук, и тот, виновато блеснув, отлетел к дальней стене. Хозяйка ухмыльнулась и уже занесла клинок, чтобы пригвоздить меня к полу, как вдруг обновленная татуировка на моем левом запястье вспыхнула синим с золотыми огоньками светом, и я, повинуясь какому-то внутреннему призыву, ткнула сверкающей рукой ниже солнечного сплетения темной Путешественницы…

На мгновение мы обе застыли, а потом Валериана пронзительно закричала, запрокинув голову. Из ее груди потянулось черное облако, которое постепенно сгущалось вокруг моего запястья, словно поглощая золотистый свет. От крика Хозяйки звенело в ушах, но мне было не до этого. Валериана стала изменяться. Ее гранатовые волосы почти моментально потемнели, став каштановыми, закудрявились и выросли до середины спины. Рост уменьшился, а фигура стала более коренастой. Что произошло с лицом, я не видела, так как отросшие волосы скрыли его почти полностью…

Черное облако сгустилось вокруг моего левого кулака и медленно истаяло, а Валериана, выронив меч, закрыла лицо руками и, перестав кричать, плавно сползла на пол. Я удивленно смотрела то на нее, то на свою руку. Наконец, когда до меня дошло…

Каким-то образом я лишила Валериану силы, которая делала ее посланницей Тьмы, и теперь она стала той, кем была до инициации, – просто человеком. Тем, кого я никак не могла убить.

Я подобрала ангельский меч с пола и, убрав его в ножны, подошла к неподвижно застывшей у стены поверженной сопернице и только тогда поняла, что Валериана тихо плачет.

– Зачем? – Тихий, совсем не похожий на прежний голос Хозяйки, шепот резанул по сердцу. – Почему ты меня попросту не убила?

– Теперь ты человек – ответила я. – Такой же, какой была до инициации.

– Зачем? – Тонкий девичий голос звенел в приближающейся истерике. – Ты думаешь, я захочу жить такой? – С этими словами девушка, бывшая когда-то Валерианой, отняла ладони от лица.

Честно говоря, мне понадобилось все мое мужество, чтобы не вздрогнуть.

Лицо настоящей Валерианы оказалось покрыто множеством шрамов от ожогов. Правая сторона лица девушки была довольно красивой, чуть смугловатая кожа оттеняла теплый тон карих глаз, но вот левая половина представляла собой неровные рубцы блестящей ярко-розовой кожи, из-за которых уголок губ слегка приподнимался, создавая впечатление, что их хозяйка иронично усмехается.

Я ошарашено смотрела на Валериану, не зная, что и сказать, а глаза отмечали ранее не замеченные детали – кисти рук, испещренные пятнами от ожогов, ноги, покрытые застарелыми шрамами от плетей. Я снова перевела взгляд на лицо Валерианы и столкнулась с взглядом карих глаз, в которых кричала боль.

– Ну, как я тебе? Теперь ты довольна?

– Господи… – только и сумела прошептать я. – Что с тобой случилось?

– Инквизиция, вот что!

По изуродованному лицу потекли слезы, но девушка их словно не замечала. Она рассказывала о своей судьбе:

– Я родом из маленькой деревеньки.

По всей моей стране шла охота на колдунов. Мне «посчастливилось» родиться именно тогда. Причем ведьмой, хотя, по правде говоря, никудышной – найти потерянную вещь, ну там, девкам погадать, подлечить кого… Дура была, не понимала, что скрываться нужно… – Валериана всхлипнула. – Я считала, что Бог дал мне этот дар, чтобы помогать людям… А когда через нашу деревню проходили инквизиторы, моя лучшая подруга сдала меня этим палачам в черных мантиях. Как впоследствии оказалось, из-за того, что была влюблена в моего жениха… На следующий день меня схватили, и никто, слышишь, никто не сказал ни слова в мою защиту. От меня отвернулись все – и семья, и друзья, и любимый. Все. Меня заперли в подвале. Инквизитор долго спрашивал, зачем я навела порчу на трех женщин, убила ребенка, где и когда собираются наши шабаши. Я сначала не понимала, о чем он говорит. Тогда инквизитор приказал палачу распять меня, семнадцатилетнюю девчонку, на столе, после чего позвал какого-то ублюдка. Когда я, изнасилованная, охрипшая от криков, пришла в себя, инквизитор ровным и спокойным голосом сказал, что если сегодня же не получит моего признания, то завтра насильников будет двое. Послезавтра – трое. И так далее… Пока я буду упорствовать, меня будут насиловать… Тогда я подписала все бумаги, которые мне подсовывали, только бы поскорее умереть, потому что жить после того, что со мной сотворили, я не хотела… Жечь ведьму собралась вся деревня, и когда меня вели на костер, вслед неслись только вопли и проклятия… В тот миг я возненавидела их всех, возненавидела Бога, к которому обращалась и который меня не услышал. Когда костер зажгли, я воззвала к дьяволу. И он явился. Он дал мне силу, бессмертие, новое тело и возможность мстить… – Валериана опустила глаза к своим изувеченным рукам и тихо, как-то безжизненно добавила: – Тебе этого не понять. У тебя наверняка все было слишком хорошо, иначе бы ты не стала светлой Путешественницей… Ллина, убей меня, пожалуйста. Я не хочу жить ТАКОЙ, со своими воспоминаниями…

Я ошеломленно смотрела на избитую и сломленную жизнью девочку, и мне стало ее жаль. Настолько, что я захотела помочь. В сущности, она не виновата, что была такой стервой, ведь то, что ей пришлось пережить, постоянно напоминало о себе все триста лет… Мне хотелось стереть воспоминания о пережитом просто потому, что сейчас она была человеком. Я осторожно коснулась изуродованного лица и прошептала про себя молитву исцеления…

Золотой свет затеплился у меня в ладони и плавно перетек на лицо Валерианы, постепенно разливаясь по телу. Свет становился все ярче, и мне пришлось прикрыть глаза ладонью, а потом он внезапно погас, словно кто-то щелкнул выключателем. Я убрала ладони и изумленно уставилась на преображенную Валериану.

Шрамы исчезли, оставив после себя гладкую сияющую кожу, горькая складка в уголке губ тоже пропала, а когда девушка открыла огромные карие глаза, то я поняла, что прикосновение ангельской силы, дремлющей во мне, сделало почти невозможное – оно исцелило не только тело Валерианы, но и ее душу, начисто стерев и все воспоминания о кошмаре. Юная девушка, сидевшая передо мной, удивленно оглядела мрачноватый интерьер раздолбанной комнаты и тихо спросила:

– Извините, а как я здесь очутилась?

Я на миг замялась, но потом, широко распахнув сапфировые крылья, ответила:

– Ты спишь, милая.

Та кивнула, соглашаясь с тем, что синекрылые ангелы встречаются только во сне, и вполне логично поинтересовалась:

– И что теперь?

– Тебе пора домой.

Я протянула руку, и Валериана, уцепившись за нее, поднялась с пола. Я ободряюще ей улыбнулась и сделала шаг к выходу, но… потянуло уже до тошноты знакомым запахом ванили, и перед нами возник донельзя довольный Асмодей собственной персоной. Верховный демон выглядел очень довольным, и это мне не понравилось. Я загородила собой Валериану и с вызовом спросила: