Путешествие Домой
Шрифт:
«Конечно!»
«Я отвергну учение учителя, который призывает отвергать всех учителей и их учения», — шутливо ответил он со свойственным ему приятным тайским акцентом.
В тот же день я простился с Бхикку Вивеканандой и пошел пешком на Коннот-плейс, деловой центр Дели. Там я сел под деревом ашока и написал письмо в Америку своим родным:
У меня нет слов, чтобы, описать, какое влияние оказывает на меня Индия.
Этим все сказано. Я люблю вас всем сердцем и молюсь о вашем благополучии.
Ричард,
Нью-Дели, Индия,
декабрь 1970
Коннот-плейс, построенный по английскому проекту, представлял собой улицу в виде кольца, в центре которого был разбит просторный парк. Прогуливаясь по одной из прилегающих улиц, и заметил объявление, написанное от руки: «Религиозная живопись. С. С. Бриджабаси и сыновья». Под ней на тротуаре лежали стопки репродукций размером с лист писчей бумаги. Мне стало интересно, и я решил подойти поближе. Картины, изображающие каких-то неведомых мне божественных персонажей, выглядели необычно, по очень красиво. Они напоминали окна в волшебный мир ярких красок и мистики. Мне захотелось купить какую-нибудь репродукцию для медитации. Заглянув в сумку, я обнаружил, что оставшейся у меня мелочи едва хватит на одну картину. Целый час я сидел на корточках и рассматривал их. Одна изображала восседающую на льве красавицу с восемью руками, в которых она держала меч, секиру, копье и другие виды оружия. На другой верхом на мыши ехал какой-то сказочный персонаж с головой слона и большим животом. Перебирая картины, я встретил еще одну, привлекшую мое внимание. На ней был изображен возлежащий на многоголовом змее прекрасный юноша с телом синеватого цвета. Каждая из четырех его рук была украшена драгоценностями. На следующей картине был изображен умиротворенный йог, погруженный в медитацию. Его руки и ноги были обвиты змеями, голову украшал полумесяц, а с волос текла струя воды. Затем моему взору предстал героический юноша с копьем в руке, оседлавший павлина Еще одна картина изображала могучую обезьяну в короне, с глазами, излучавшими преданность. Обезьяна с улыбкой летела по небу, легко неся на ладони целую гору. Я рассматривал картины одну за другой, пока не наткнулся на многорукую фигуру с дюжиной голов, каждая из которых была не похожа на другую. Ужасающего вида люди летели в его разверстые пылающие рты и исчезали в них. Стиль этих картин был очень необычен, а изображенные на них персонажи выглядели совершенно невероятно. Откуда они взялись, из каких сказок и мифов? Этого я не знал. Но было очевидно, что художник писал эти картины по вдохновению свыше. Я растерялся, не зная, какую выбрать.
И вдруг в стопке картин попалась одна, персонаж которой понравился мне больше всех. У него была кожа голубого цвета, а его корону украшало павлинье перо. Изящно изогнувшись, он стоял в лесу на берегу реки и играл на флейте, и на него с любовью смотрела стоявшая рядом белая корова. Полная луна заливала очарованный лес жемчужным светом. Неожиданно глаза мои наполнились слезами. Неизвестный юноша, изображенный на этой картине, казалось, проник в мою душу. Что случилось со мной? Я чувствовал, как он зовет меня. Но разве такое может быть? Ведь это всего лишь картина, изображающая мифического героя, о котором я ровным счетом ничего не знаю. Его имя было написано внизу древним, незнакомым мне шрифтом.
Я отдал продавцу свои последние деньги. Их оказалось недостаточно, но продавец улыбнулся и протянул мне эту репродукцию, с которой я не расставался до самого конца своего путешествия. Кто же изображен на ней? Ответ на этот вопрос мне суждено было узнать еще нескоро.
3
Близился к концу 1970 год. Мне только что исполнилось двадцать, и мечты о Гималаях манили меня на север. Я не знал о Гималаях почти ничего, кроме того, что в этих горах живет много великих мудрецов и святых людей. Мне не терпелось встретиться с ними и изучить под их руководством духовную науку. Я был в таком восторге от того, что нахожусь в Индии и стою на пороге великих открытий, что мне даже некогда было скучать по своим родным. Они не знали, куда писать мне, поэтому в Индии я еще не получал от них писем. Тем не менее, прежде чем предпринять путешествие и Гималаи, я отправил домой в далекую Америку такое письмо:
Дорогие мои!
Сегодня я выезжаю выезжаю из Дели в горы, чтобы погрузиться в изучение духовной науки. Я не знаю, будет ли у меня возможность часто писать оттуда.
Пожалуйста, не волнуйтесь, если от меня какое- то время
Люблю вас и помню,
Ричард
В вагоне третьего класса я бесплатно доехал до Харидвара, откуда намеревался отправиться в Ришикеш, священный город и Гималаях, славящийся своими многочисленными ашрамами. Пока паровоз, натужно пыхтя, полз вперед, оставив позади Дели, скрывшийся из виду в клубах черного дыма, я смотрел из окна вагона на восходящее солнце и молился о том, чтобы паломничество в Гималаи открыло новую страницу моих духовных поисков.
Через несколько часов я прибыл в Харидвар, священный город на берегу Ганги, расположенный приблизительно в двухстах пятидесяти километрах к северо-западу от Нью-Дели. Оставшиеся тридцать километров до Ришикеша я прошел пешком. К тому времени я уже проглотил несколько книг, живописующих духовное величие Гималаев, и мечтал попасть туда. Теперь моя мечта наконец сбылась.
Первая встреча с гималайскими предгорьями взволновала меня до глубины души. Подножье гор покрывал густой лес, и каждое дерево, казалось, излучало умиротворение. В одиночестве шел я по лесной тропинке, охваченный радостным предвкушением. И вдруг моему взору предстала река, один вид которой вызвал у меня целую бурю эмоций. Это была Ганга Я побежал к ней и опустил ладони в ее прохладные, стремительные голубые воды. Все тело мое трепетало от восторга.
Проведя на берегу Ганги около часа, я пошел вдоль берега и вышел к «Миссии божественной жизни» — ашраму известного гималайского святого Свами Шивананды. Этот ашрам служил его штаб-квартирой и местом медитации. Свами Шивананда был духовным учителем Свами Сатчидананды, того самого «вудстокского гуру», которого я видел на конференции в Дели. Многочисленные книги Шивананды, его гуманитарная деятельность и безукоризненный личный пример принесли ему широкую известность. К этому времени я уже успел прочитать некоторые его труды и потому был очень рад оказаться в его ашраме. Зайдя в ашрам и побеседовав с последователями Свами Шивананды, я узнал, что он, прежде чем покинуть этот мир в 1963 году, оставил своим преемником Свами Чидананду Сарасвати, одного из самых выдающихся своих учеников. В данный момент тот как раз находился здесь. Я провел в ашраме несколько дней, и за это время успел пропитаться царящей там атмосферой умиротворения и покоя. Мне рассказали, что «Миссия божественной жизни» имеет ашрамы по всей Индии и что их содержат состоятельные члены «Миссии» из числа бизнесменов и коммерсантов. На четвертый день пребывания в ашраме я попросил о встрече со Свами Чиданандой, и меня проводили к нему. Его комната была очень простой, а сам Свами оказался необыкновенно дружелюбным, почтительным и скромным. Он пригласил меня сесть рядом с ним на полу.
Свами Чидананда, как рассказали мне его ученики, родился и 1916 году в Южной Индии. Он был старшим сыном очень богатого землевладельца. В двадцатилетием возрасте Свами почувствовал потребность отречься от мира и отказаться от материальных удобств ради служения Богу. Он стал помогать прокаженным: сам ухаживал за ними и строил для них хижины на просторных лужайках своего имения. В 1943 году он покинул отчий дом и поселился и ашраме Свами Шивананды в Ришикеше, где вскоре прославился как блестящий оратор.
Я посещал его лекции каждое утро. Свами был худощав, ходил с обритой головой и носил одежду шафранового цвета. Он пользовался большим уважением не только среди гималайских аскетов, но и у искателей истины с Запада. Сидя в йоговской позе, Свами читал лекцию на хорошем английском, сопровождая речь выразительными жестами. «Жизнь предназначена для осознания Бога, — подчеркивал он. — Если вы умрете, так и не осознав Бога, это значит, что ваша жизнь прошла впустую, и вы неправильно распорядились подученным от Бога бесценным даром человеческой жизни».
Он затронул распространенную проблему, с которой сталкиваются люди, занимающиеся самыми разными духовными практиками: они медитируют утром и вечером, но днем — в своей повседневной жизни — ведут себя подчас очень мелочно и эгоистично. Свами с уверенностью утверждал, что это сводит на нет все результаты их многочасовой медитации.
Он особенно подчеркивал важность развития в себе добродетелей как основы духовного роста. Свами приводил такое сравнение: чтобы сделать почву плодородной и пригодной к возделыванию, надо удалить сорняки, колючки и камни. Он учил нас, что в течение дня мы должны жертвовать собой ради других. Мораль и этика — вот корень древа йоги.