Путешествие двенадцатое

Лем Станислав

Солнце вставало на западе, с кладбища доносились разнообразные звуки, по улицам стали разгуливать бывшие покойники, причем состояние их здоровья с каждым мгновением улучшалось, а взрослые молодели на глазах.

Вернулось

правление генерала Розгроза, просвещенная монархия, директория, наконец, республика. Когда я собственными глазами увидел пятящуюся похоронную процессию короля Карбагаза, который через три дня встал с катафалка и был разбальзамирован. я понял, что испортил аппарат и время теперь течет вспять. Хуже всего было то, что я стал замечать признаки омоложения на собственной особе. Я решил ждать, когда воскреснет Карбагаз I и я снова стану Великим Машинистом, так как, пользуясь своим тогдашним влиянием, я мог бы попасть в ракету.

Однако ужасный темп изменений меня пугал; я не был уверен, что дотяну до нужного момента. Ежедневно я подходил к дереву на дворе и проводил черточку на уровне головы — я уменьшался с невероятной быстротой. Когда я стал Хранителем Машины при Карбагазе, я выглядел самое большее девятилетним, а ведь нужно было еще собрать провизию на дорогу. Я носил ее в ракету ночами, это давалось мне с немалым трудом, ибо я непрерывно

слабел. К своему ужасу, я обнаружил, что у меня появляется непреодолимое желание поиграть в салки.

Когда корабль был уже готов к старту, я ранним утром спрятался в нем и хотел взяться за стартовую рукоятку, но она оказалась слишком высоко. Мне пришлось вскарабкаться на табурет, только тогда удалось ее передвинуть. Я хотел выругаться, но с ужасом обнаружил, что только хныкаю. В момент старта я еще ходил, но, очевидно, полученный импульс некоторое время продолжал действовать, так как уже после взлета с планеты, когда ее диск маячил вдалеке белесым пятном, мне с трудом удалось доползти на четвереньках до бутылки с молоком, которую я предусмотрительно приготовил. Мне пришлось питаться таким образом целых шесть месяцев.

Путешествие на Амауропию, как я говорил вначале, продолжается около тридцати лет, так что, вернувшись на Землю, я не возбудил своим видом беспокойства друзей. Жаль только, что я лишен способности фантазировать, иначе мне не пришлось бы взбегать встреч с Тарантогой и я смог бы, не обижая профессора, выдумать какую-нибудь басню, льстящую его изобретательскому таланту.